— Будем решать твой квартирный вопрос!
— Во как! — смешливо фыркнула Маргарита. — У портнихи?!
— Не называй ее портнихой, она этого не любит, — предупредила сестра. — С другой стороны… как только ты ее увидишь, язык сам не повернется. И напрасно ты, Ритуля, иронизируешь. Изольда в городе знает если не всех, то уж всех сильных мира сего точно!
— Сильные мира сего обычно мужчины, которые редко ходят к портным. Или ты забыла об этом в своей феминистической Америке?
— Феминизм, — строго подняла палец Марина, — есть сексуальная неудовлетворенность плюс гомиканизация всей страны!
— Что?! — вытаращила Маргарита глаза и расхохоталась. Водитель такси, коротко глянув на пассажирок, тоже сдержанно похихикал. — Сама придумала?
— Куда уж нам уж со свиным рылом, да в калашный ряд, — издевательски фыркнула Маринка. — Во Внуково книжку купила, Андрея Белянина, что ли… пока к родителям летела, прочитала. Ржала на весь салон, люди оборачивались.
— Когда тебя это останавливало? — съехидничала Маргарита.
— Вот именно. Потом дам почитать. Жалко, что Жозик основательно подзабыл русский язык.
В глазах Маргариты сестрица явно наговаривала на мужа. Джозеф Кнауф прекрасно говорил на русском. Его дедушка с бабушкой, очень сильно обрусевшие немцы, эмигрировали в Америку во время революции, но в семье всегда говорили только по-русски. Отец Джозефа взял в жены дочь таких же эмигрантов, правда, с Украины, но это мало что меняло. Все представители семейства говорили на родном языке, любили русских классиков и свято придерживались православной веры.
— Все, приехали, — подал голос водитель, тормозя у двухэтажного особнячка с видом на Волгу.
Маргарита, обалдев, рассматривала хозяйку салона, пока сестрица с этой самой хозяйкой расцеловывалась, словно со старой подругой. Изольда напоминала яркую тропическую птичку, совершенно случайно залетевшую на просторы среднерусской полосы. Ее наряд не поддавался описанию, ее глаза радостно блестели, ее улыбка была такой искренней, словно Изольда после долгой разлуки встретилась с самыми дорогими и любимыми ей людьми.
— Присаживайтесь, мои дорогие, — полупроворковала, полупропела Изольда, царственным жестом указывая на удобные кресла. — Сейчас принесут кофе. Или, может быть, чай?
— Кофе — это прекрасно, — улыбнулась Марина всеми тридцатью двумя достижениями американской стоматологии.
Маргарита лишь кивнула, поймав себя на совершенно неуместной мысли: если бы Галинский ее бросил ради
