– Где отец? Где мать? – спросил он их, ухватив одного за волосы.
Дети заорали благим матом, и на их крик словно из земли выросла маленькая, худенькая еврейка и ястребом кинулась на Петра. Он схватил ее.
– Где муж твой!
– Муж? Лейзер?
– Лейзер, Мордке, все равно! Давай мне его! Живо!
В голосе и жесте Петра было столько повелительного, что еврейка беспрекословно повернулась и повела Петра, крикнув плачущим детям.
– Ша, киндер!
Следом за еврейкой Петр с трудом пролез в узкий пролом каменной стены, прошел двор, заросший бурьяном, и вошел в помещение, служившее, вероятно, баней при панском доме.
При входе его толстый маленький еврей, рыжий как медная монета, быстро вскочил с лавки и испуганно воззрился на Петра. Петр с трудом перевел дыхание. Как ни был он сильно взволнован, но его поразил тяжелый запах в комнате.
Еврей тем временем испуганно отвешивал поклоны, а жена его что-то быстро говорила ему на своем жаргоне.
Наконец Петр перевел дыхание.
– Мордке знал? – прямо спросил он.
– Мордке? – протянул еврей, но Петр нетерпеливо махнул рукой, вооруженной плетью, и еврей тотчас кивнул головой.
– А то як же, – ответил он, – знал!
– Где он?
– А я ж откуда знаю, – пожал еврей плечами.
– Не мучь ты меня, жид! – закричал Петр. – Ты не мог не видеть, как горело его мурье. Или скажи все и я заплачу тебе, или… – и он грозно поднял руку.
Жид испуганно отшатнулся.
– Ой, ей! Я все буду говорить пану! Я бедный еврей! Я бедный еврей! Что я могу! Одни говорят: скажешь – убьем, пан говорит: не скажешь – убью! О, я бедный! Они давали десять карбованцев, пан даст двадцать.
– Дам! Говори!
Петр кинул ему две золотые монеты, и Лейзер торопливо, размахивая руками, начал рассказывать.
К Хаиму приехал польский гусар и у него жил. Потом Хаим говорил с Мордке, потом они достали коней, возок и вот вчера в ночь уехали, а хату зажгли. Панна Анеля кричала и плакала. Он жалел панну, потому что пана Подкомория все знали, но у польского гусара были пистолеты и сабля…
Петр даже пошатнулся от неожиданного удара.
Увезли! Она просила уберечь ее, и он ей не поверил! Теперь где она?..
– Куда они поехали?
– Дали Бух, не вем! Як Бога кохам не вем! – заклялся жид, мотая головой.
– В Вильну?
– Може, и в Вильну…
– По какой дороге?
– Я ж так испугался, что и не глядел, уехали, и Бог с ними!..
Петр тихо пошел по двору, вышел на улицу и сел на коня. Лицо его было бледно как бумага, глаза потускнели, и он не видел и не сознавал дороги.
– Петр Михайлович, что с тобой? – испуганно воскликнул Тугаев, встретив его.
