– И, клянусь, я поступлю так!! – бешено вырвалось у одураченного Меншикова. Жилы напряглись на его лбу и висках, лицо побагровело. Он затопал ногами. – Да, да! Я, я, Меншиков, смирю эту курляндскую сволочь.
И глубокой ночью он вступил с большим отрядом в Митаву, окруженный конвоем.
Это курьезное вступление походило на нашествие какого-нибудь хищного и алчного завоевателя на мирный, отнюдь не воинственный городок.
Митава, жившая все это время чутко-напряженной, нервной жизнью, проснулась от топота и грохота входивших «войск».
– Что это такое? Was ist das? Diese Soldaten… Aber was soil das bedeuten?[8] – в недоумении и испуге высовывались из готических окон буколических домов головы достопочтенных бюргеров, в ночных колпаках, и бюргерш, в спальных чепцах.
А «светлейший» Данилыч, по-видимому, не на шутку мнил себя ликующим триумфатором, Ганнибалом, Юлием Цезарем.
– Я покажу вам, как не повиноваться российской державе, раз я, Меншиков, желаю быть вашим герцогом! – шептал он, упоенный своей властью.
Утром к нему явился Мориц Саксонский.
Меншиков принял его надменно, почти грубо. Этот «пирожник» совсем закусил удила и плохо отдавал себе отчет в том, что делает.
Мориц, после нанесенного ему герцогиней оскорбления, был тоже взвинчен до последней степени.
Эта встреча двух соперников по претендентству на курляндскую корону не предвещала ничего доброго.
– Узнав, что вы избраны герцогом, ваше сиятельство, я нарочно прибыл в Митаву, чтобы опротестовать такое избрание сейма, – начал Меншиков.
Мориц, выпрямившись, воскликнул:
– Вот как?
– Да, это – воля и желание государыни императрицы.
– Теперь – увы! – это поздно, ваша светлость! Вы опоздали: сейм кончился, чины разъехались. Сейм выбрал меня, и никого иного теперь выбрать он не может, – насмешливо проговорил Мориц.
– Это мы увидим! – гневно воскликнул Меншиков. – Герцогом Курляндским желаю быть я!
– Ну, одного вашего желания еще недостаточно, чтобы так и случилось, – звонко расхохотался Мориц. Злоба к человеку, который так оскорбил его перед Анной Иоанновной и так опозорил его, заклокотала в побочном сыне короля Августа, и он резко продолжал: – Я явился к вам, милостивый государь, только как к представителю ее величества государыни императрицы, с целью оповестить вас о моем избрании, дабы это, через вас также, стало ведомо ее величеству. Избавьте же меня от удовольствия слушать ваши гневные, смешные запугивания! Потрудитесь не забывать, что вы говорите с сыном короля и избранным герцогом Курляндским.
