Словно гора свалилась с плеч герцогини-царевны, когда она высказала это свое пламенное желание.
Меншиков спокойно высморкался в шелковый платок, после чего бесстрастно спросил:
– Это все, ваше высочество?
– Да.
– В таком случае я глубоко сожалею, что ваша первая и единственная просьба к ее величеству ни в каком случае не будет исполнена императрицей.
Анна Иоанновна порывисто встала с кресла.
– Это почему же? – вспыхнула она.
– По трем причинам, ваше высочество, – ответил Меншиков, тоже вставая с кресла.
– Как вы можете знать наперед, угодно будет ее величеству или нет снизойти до моей слезной просьбы? – крикнула Анна Иоанновна.
В этом «вы», которое она швырнула с особым подчеркиванием в лицо Меншикову, зазвучало презрение царевны к худородному, надменному вельможе.
Глаза великого «выскочки» засветились злобой и раздражением.
– Ваше высочество, вы изволите забывать, что я по моему положению являюсь ближайшим и главным руководителем планов ее величества, – резко отчеканил Меншиков. – И, если угодно вам знать, я именно по этому делу и прибыл сюда.
Анна Иоанновна спохватилась, что сразу зашла слишком далеко, и поспешила смягчить свою вспышку.
– Ах, князь Александр Данилович, вы, кажется, могли бы понять ту ужасную ситуацию, в которой я пребываю, – вырвалось у нее. Слезы уже готовы были брызнуть из ее глаз, но страшным усилием воли она поборола себя: ей стало противно плакать перед этим человеком. – Постойте, Александр Данилович, выслушайте меня. Неужели у ее величества не дрогнет сердце нанести удар мне, которая столько лет пребывает во вдовстве? Ведь каждая ее придворная дама живет лучше и счастливее меня. – Голос Анны стал заметно дрожать. – Что это за жизнь вы устроили мне здесь? Не могу я больше так, не могу, не хочу! – бешено закричала она, после чего, гордо выпрямившись, продолжала с удвоенной энергией, – блаженные и вечно достойные памяти государь император Петр Алексеевич имел всегда обо мне попечение… Вам, Александр Данилович, должно быть, ведомо, что о супружестве моем с некоторыми особами и трактаты уже были подписаны. Или не так я говорю?
– Вы изволите говорить, ваше высочество, сущую правду, и на нее я позволю себе выразить лишь одно: иногда и предреченное меняется волею рока, – почтительно ответил Меншиков.
– Почему же из всех только именно одна я должна испытывать всю тяготу этого рока? – опять вспылила Анна Иоанновна.
– Не огорчайтесь, ваше высочество: после годов испытания всего вернее ожидать счастия.
