Субъективное восприятие времени никогда не проявляется в сагах об исландцах ни в точке зрения автора, ни в том, что приписывается автором ее персонажам. Впрочем, в этих произведениях такое восприятие времени, конечно, и не могло бы проявиться ни в точке зрения автора, так как она вообще отсутствует, ни в том, что приписывается персонажам саги, так как их переживания никогда не анализируются и не описываются. Зачаточное проявление субъективного восприятия времени можно было бы усмотреть разве что в выражении langt þykki mer ‘скучно мне’ (букв. ‘длинно кажется мне’) в последней висе Эгиля Скаллагримссона[35]. Но стихи Эгиля это не сага об исландцах.
Ошибочно было бы заключить, однако, что, раз в сагах об исландцах нет субъективного времени, то, значит, оно в них всегда объективное, т. е. такое, с каким оперирует наша современная наука. Дело в том, что представление о времени как равномерном и непрерывном потоке, совершенно независимом от того, что в нем происходит, тоже отсутствует в сагах. Такое представление развивалось постепенно и, вероятно, в первую очередь благодаря распространению счета времени посредством единиц, которые не были в то же время и явлениями природы. Представления о времени должны быть разными, с одной стороны, у человека, который привык смотреть на часовые стрелки и считать время такими абстрактными единицами, как часы, минуты и секунды, и, с другой стороны, у человека, который, как исландцы в древности, часов не знал и считал время только такими единицами, как ночь, день, зима, лето и т. д., т. е. единицами, которые в то же время и явления природы. Время было менее абстрагировано от происходящих в нем явлений природы или других событий.
В современных изданиях отдельных саг об исландцах принято в предисловиях анализировать хронологию саги и сводить в хронологическую таблицу даты, установленные посредством такого анализа (например: рождение Гуннлауга — 984 г., переезд Гуннлауга в Борг — 999 г., поездка Гуннлауга в Норвегию — 1002 г. и т. д.). Кое-что в таких таблицах, конечно, просто догадка или допущение. Но такие таблицы все же удается составлять, так как в сагах об исландцах встречаются не только очень многочисленные датировки типа однажды утром, однажды вечером, на утро, на следующий день, через некоторое время, весной, той же осенью, через несколько зим и т. п., т. е. датировки, отражающие, так сказать, вечный аспект времени, но иногда и датировки типа в то лето, когда Эйрик Рыжий поехал, в Гренландию, в то время, когда Харальд конунг Прекрасноволосый завоевал власть в Норвегии, за четырнадцать зим до принятия христианства и т. п. Но, конечно, в сагах об исландцах никогда не встречаются датировки типа в 984 году, в начале десятого века и т. п. Наложение абстрактной хронологической сетки на события абсолютно чуждо сагам об исландцах. Таким образом, научный анализ, т. е. в данном случае составление хронологической таблицы событий, как это часто бывает, не только не помогает нам понять психологию анализируемого произведения, но, наоборот, затемняет ее. В сущности, накладывать хронологическую сетку на события в саге об исландцах — это все равно, что, иллюстрируя такую сагу, изображать ее героя сидящим в капроновой куртке на молнии за рулем гоночной машины.
