— Я не допущу разрушения мира, когда вернусь.
— Ни при каких обстоятельствах!
— Ни при каких обстоятельствах!
— Ты пообещал мне! Запомни это! Теперь обстоятельства не могут руководить твоими поступками.
— Анна, что случилось? — Джон был в растерянности.
— Ты обещал мне! Обещал! — и Анна заплакала.
Джон обнял её.
— Перестань плакать, а лучше расскажи что случилось.
— Ничего, — сквозь слёзы ответила она. — Запомни своё обещание. Большего я ничего не хочу. Я хочу, чтобы ты его исполнил.
Джон поцеловал девушку в макушку и с тяжёлым сердцем сказал:
— Я исполню.
Слёзы снова полились по щекам Анны. Утром в комнате запахло чаем и ванилью. Накрытый стол манил к себе разными блюдами, фруктами и напитками. Ещё сладко потягиваясь на постели, Джон предвкушал свой завтрак.
— Вставай, соня, — позвала его Анна. — Очень всё вкусно.
Джон не заставил просить себя дважды и через мгновенье уже наслаждался завтраком. Как и обещал, Габриэль пришёл после завтрака. Он протянул красивейшие цветы Анне.
— Самой красивой девушке на свете, — сказал он. — Ты прекрасна, — лучезарная улыбка не сходила с его губ и глаз.
Джон приобнял Анну за талию.
— Очень красивые цветы, — сказал он. — Спасибо.
— Пойдёмте. Нас уже ждут.
Белоснежные улицы, залитые солнечным светом, петляли между домов, незаметно вливаясь в площадь перед огромным храмом с высокими колоннами. На площади, переливаясь радугами брызг, шумел фонтан в белоснежной чаше. Люди пили из него и набирали в ёмкости воды, умывались и обливали себя его водой.
— Что это за фонтан? — спросил Джон.
— Святая вода Жизни, — загадочно ответил Габриэль.
— Можно попить?
Габриэль остановился, о чём-то думая.
— Можно. Вам разрешили.
Джон и Анна наполнили ладони прозрачной холодной водой.
— Ничего вкуснее я не пил!
— Вкус воды необыкновенный! — воскликнула девушка.
— Идёмте. Вас ждут.
Острая крыша храма утопала где-то высоко в облаках. Тысячи фигурок и сфер были рассеяны по всей её площади. Каждая фигурка блестела и переливалась в лучах солнца. Белые колонны, увенчанные цветами, держали всё это великолепие. Дверей в храм не было. Зал от площади отделял только ряд величественных колонн. В светлом помещении, украшенном цветами и разноцветными тканями, толпилось много народа. На коврах, омывая лица руками, молились мусульмане. Неподалёку от них стояли евреи в чёрных одеждах и с Талмудом в руках. Ещё чуть дальше католический священник молился, поднимая руки к небу. Столько разных религий было в этом храме, сколько разных людей!
