Лиаре едва минуло восемнадцать зим, и у нее никогда не было семьи. Женщина, которая ее выносила, умерла до родов. Ее похоронили, но муж,; обезумев от тоски, спустя сутки голыми руками разрыл могилу, чтобы еще раз увидеть бесконечно дорогое лицо горячо любимой жены, с которой не прожил и года. К своему ужасу, он обнаружил, сорвав крышку гроба, что возле мертвого тела лежит еще одно — живое. Его новорожденная дочь не появилась на свет, как все дети, а пробила себе путь во тьму. Каким образом это произошло, осталось загадкой, но отец не собирался ее разгадывать. Он проклял собственное дитя и отказался от него; крошечную девочку нарекли Лиарой совершенно чужие люди, взявшие ее на воспитание по приказу жреца того селения, где случилась трагедия. Лиару считали ведьмой, на ногах у нее оказалось не по пять пальчиков, как положено, а по шесть. В детстве она отличалась от других детей — никогда не плакала, не давала проходу ни одному мальчишке, хоть и была на голову ниже своих сверстников. Смеяться она тоже не умела: первая улыбка ребенка возникает в ответ на улыбки родителей, а Лиара, по понятным причинам, чувств, способных заставить улыбаться при виде ее, ни у кого не вызывала. Но она продолжала как-то жить, отвергнутая всеми, предельно озлобленная, но яростно мечтавшая о любви, о том, чтобы иметь настоящую семью, родителей, сестер и братьев, которые защищали бы ее и принимали такой, какова она есть.
В десять лет она сама, ножом, отрезала лишние пальцы. Но телесная боль лишь ненадолго ослабила ту, что разрывала ей грудь. Спустя еще одну зиму она покинула селение и начала бродяжничать. Спустя еще два года она познакомилась с Гардом. Он оказался первым человеком, которому было не совсем все равно, что с нею станет. Вернее, совсем не все равно. Будучи старше и умнее Лиары, он разглядел в ней такие качества, которые могли бы оказаться весьма полезными. Они вдвоем никогда не промышляли воровством, подобно Соне. Нет, эти двое пошли дальше. Их уделом стали дерзкие грабежи, непременно кровавые, внезапные нападения на проезжающих через горные перевалы купцов. И долгое время никому не приходило в голову, что осуществляют их два столь юных человека, по сути девочка и мальчик, а не целая банда вооруженных до зубов головорезов. Лиара была прирожденной охотницей, но выслеживала вовсе не лесное зверье. Ее врагами были люди, отвергнувшие ее, и к ним она не знала пощады и жалости, а безрассудство молодости делало ее еще и не ведающей страха. Ей нравилось убивать. Она любила запах крови, агонию поверженных противников, а собственную никому не нужную жизнь не ставила ни в грош. Долгое время ее единственной привязанностью оставался Гард, который весьма удачно использовал Ли-ару, зачастую посылая ее вперед и прикрываясь ею, как щитом. Он был куда рассудочнее и осмотрительнее своей подруги и умел появляться на месте действия чуть позже. Совсем чуть-чуть — когда основная часть кровавой работы была уже выполнена, когда дичь была загнана в хитроумно расставленную ловушку, а опасность значительно уменьшалась.
