— А ты изменился.
— Не до неузнаваемости.
— Да. Просто тогда ты был юношей, а теперь стал мужчиной.
— Я могу поговорить с тобой с глазу на глаз?
— С позволения Матери. Я здесь ничего не решаю.
— Не свойственная тебе прежде кротость и покорность, рыженькая.
— Что делать, все меняется.
Волчица зорко наблюдала за обойми, до поры не вмешиваясь.
— Мне будет позволено беседовать с ним? — повернулась к ней Соня.
— Разумеется. На твоей полной ответственности — чтобы твой друг не покинул Логово без предупреждения. Сюда нелегко войти, еще опаснее — выходить.
— Хорошо. Идем, Гинмар.
За обычной внешней суровостью в голосе Сони угадывались сочувствие и живой интерес: первое удивление и растерянность прошли; она вспомнила, что в общем-то неплохо относилась к этому человеку, и он даже называл ее сестрой.
— Серо-зеленые глаза у нас от ваниров,— пробормотала девушка.
— Что? — не расслышал он.
— Так, ничего. Зачем ты меня разыскивал?
— Значит, сразу к делу? Ты действительно прежняя Соня.
— А ты полагал, я должна броситься тебе на шею. Магистр?
— Ты тогда исчезла, не сказав ни слова, так неожиданно.
— О чем было еще говорить? Разрешения у тебя спрашивать или советов? У меня своя жизнь и свой путь.
— Мне не кажется, что ты очень счастлива на этом пути. Я много слышал о тебе. Маленькая рыжая воровка стала живой легендой северных земель Хайбории. Видно, спокойная жизнь — не твоя стезя. Ты как ветер: везде и нигде, со всеми и вечно одна.
«Что же делать,— подумала Соня,— если единственный человек, которому я хотела бы быть нужной, не обращает на меня внимания. Он всегда далеко, даже когда проходит в двух шагах от меня...»
— Ты пришел предложить мне свой вариант счастья? Объяснить, к чему, с твоей точки зрения, следует стремиться женщине? Тогда не трудись понапрасну.
— Ну что ты. Я искал тебя, чтобы опять просить о помощи. Я решил закрыть Врата навсегда. Не хочу до конца своих дней быть цепным псом демонов, которые убили моего брата, отца, лишили рассудка мою жену. Не хочу, чтобы и мой сын сделался их рабом.
— Жену? С Джиллой... не все в порядке?
— Она пережила тогда страшное потрясение и с тех пор как бы не в себе. Даже рождение сына не смогло вполне вернуть ей рассудок. Она ходит как тень, разговаривает сама с собой и смертельно боится, что однажды я спущусь вниз и не вернусь. Как Итан. Ты ведь помнишь?
— Я ничего не забыла.
— Вот и она тоже. Только ты смогла жить после этого дальше, а ее жизнь остановилась в тот день. Любовь ко мне — пожалуй, единственное, что связывает ее с внешним миром, не позволяя окончательно погрузиться в свои кошмары, но и эта любовь сама по себе — кошмар, вечный страх потери. Видеть ее такой невыносимо, а изменить я ничего не могу. В Риатеосе обычный, нормальный человек жить не может. Ёно Ран рассказал мне, что точно так же, как Джилла, таяла на глазах жена моего отца, мать Орта. Пока не угасла. Просто легла вечером спать и больше не проснулась. Мужчины моего рода рано становятся вдовцами. Риатеос допускает присутствие чужой крови только ради того, чтобы на свет появлялись новые Магистры. Когда же миссия выполнена, он... убивает наших женщин. Это еще одна причина, по которой я спешу что-то изменить. Джилла должна жить.
