Лютый гнев охватил оговоренного.
– Отдай мшел[29], христопродавец! – заревел он и вцепился в горло недельщику.
Данилыч ловким движением вырвался, юркнул за спину стрельца и смиренно опустил глаза.
– Не гневаюсь аз на сего человека за потварь. Се он не от умишка, а от кручины потварит на меня.
В ту же ночь Тешата пошел колымагою на Москву с челобитною.
Но в Москве, в приказе, его не приняли. Изо дня в день приходил он к порогу приказной избы и простаивал там до позднего вечера.
Наконец, над ним сжалился один из подьячих и, отозвав в сторонку, полюбопытствовал, какие привез он с собою дары.
Жалобщик воздел к небу руки.
– Видит бог, все отдал недельщику и окольничему!
Подьячий присвистнул.
Ожесточенно дергая головой, Тешата горячо рассказывал о сотворенной над ним неправде.
Сложив руки крестом на груди, подьячий строго прищурился.
– Да ведомо тебе будет до скончания живота, что всяк окольничий в губе от московского приказа поставлен творить волю великого князя.
Махнув рукою на все, оговоренный вернулся с сопровождавшим его стрельцом в губу.
Окольничий не пожелал слушать его и выслал на двор подьячего.
– Волю аз по обычаю древлему тяжбу нашу с Симеоном разрешить единоборством, – вызывающе объявил Тешата, глядя куда-то в пространство.
– Добро, – похвалил подьячий и оттопырил презрительно губы. – Охоч аз поглазеть, како поборются худородный с боярином.
* * *
Тешата продал все, что было в его усадьбе. Однако, подсчитав деньги, он понял, что на них не удастся ему подкупить бойца. Его людишки несколько раз пытались нападать на посады, но их всюду ждала неудача. Стрелецкие головы обыкновенно, из боязни вызвать гнев вотчинника, смотрели сквозь пальцы на грабежи боярских холопей. Тут же они отдали строгий приказ неотступно следить за деревушкой Тешаты и не допускать разбоя.
Пришлось скрепя сердце продать часть людишек и добрую половину земли.
Накануне борьбы оговоренный передал бойцу все свои деньги и ссудную кабалу, по которой обязался выплатить в два года двести рублей.
Боец сунул деньги за пазуху и сжал, как тисками, в своей руке руку Тешаты.
– Не кручинься и веруй.
Он хвастливо выгнул железную грудь и так стукнул ногой, что на голову хозяина упала сорвавшаяся с гвоздя икона и с шумом, точно от порыва буйного ветра, широко распахнулась дверь.
– Не бывало такого, чтоб уж орла одолел!
* * *
В Ольгин день торжественно служили попы молебен о даровании победы князь-Симеону.
Сам Ряполовский с женой не поднимался во все время службы с колен и ревниво бил поклон за поклоном.
