– Тем лучше, – отвечал толстый человек, в коем читатель, без сомнения, узнал уже давно чердынского воеводу Перепелицына. – Надобно уведомить Аничкова. – При этом слове он быстро взглянул на Ласку, но старый плут, угадывая мысли воеводы, не показал ни малейшего изменения в лице и отвечал с хладнокровием:
– Воину Михайловичу невелико до этого дело.
– Как невелико? – сказал с сердцем Перепелицын. – Разве не его выжидал он, чтобы ехать в Каргедан?
– Для него все равно, там ли Гроза или нет, а худо то, что допустили его, проклятого, уговорить Строганова всех своих домочадцев, саловаров и крестьян перекрестить в ратники. Им роздал он рогатины, мечи и самопалы. Подумай-ка, теперь не только пелымцы, да сам царь сибирский побоится наскочить на Строганова. Ермак давно подавал ему эту мысль, да поколе я заведовал счетной избой, то все дул в уши старому Денису, чтобы этого не заводить и потому и посему…
– Что ж ты думаешь, разве Строганов посмеет воспротивиться воле царской? Кабы его царское величество приказал мне разделаться с этим бунтовщиком, то…
– То ты сперва бы струсил, – проворчал Ласка вполголоса, глядя в скважину окна.
– Что ты тут бурчишь про себя? – спросил с гневом Перепелицын, как будто вслушавшись в его речи.
– То, – отвечал хладнокровно подьячий, – что к тебе жалует Воин Михайлович.
В эту минуту распахнулась дверь, и туча седого тумана, подобно дыму, вырывающемуся из внутренности зданий, обхваченных огнем, разлилась по полу теплой светлицы. Когда исчез сей вестник тридцатиградусного мороза, то увидели посреди горницы высокого, сухощавого мужчину, с лицом, носящим на себе вывеску пылких страстей. После обыкновенных приветствий с обеих сторон Аничков сел под образа и спросил хозяина:
– Ну, что у вас новенького, Василий Степанович?
– Кажется, ты, Воин Михайлович, прежде меня узнал про нашу новость, – отвечал Перепелицын, кинув испытующий взгляд на Ласку.
– Ты разумеешь про уход Ситского из Каргедана? Это еще невелика беда, а вот беда, что Максим не дается нам.
– Неужто еще мало, что уговорили его жаловаться царю на своего брата?
– Мало? Нужно рассорить их до того, чтобы они разделились между собою. Пожалеешь, не хотя, что нет там Ласки, он бы это устроил.
– Много милости, батюшка Воин Михайлович, но этому делу и отсюда помочь можно, стоит только уходить старого хрыча Васильича. Он один только умеет еще ладить с Никитой и стращает его какими-то притчами.
– Уходить! Легко сказать, – заметил Перепелицын, – а сделай-ка, так и не разделаешься с Максимом. Строганов за каждого из своих лезет в гору, а за старика доберется, пожалуй, до самого царя.
