Право избавителя сблизило еще более Грозу со Строгановым, и, увы! раздуло пламя любви безнадежной в сердце прекрасной его дочери. Бывали минуты, что Максим Яковлевич, отгадывая ее чувства, решался отказаться от честолюбивых своих замыслов на Ермака Тимофеевича, бывали минуты, что и робкая, скромная Татьяна готова была признаться в своей страсти доброму отцу своему, и верный Владимир желал бы, чтобы сердце его было свободно, дабы он мог составить счастье прелестной Татьяны.
Строгость Ермака Тимофеевича к своим подчиненным. – Устройство дружины. – Прибытие в Чердынь Аничкова. – Нерешимость его объявить Строганову грозную царскую грамоту. – Ненависть воеводы Перепелицына к Строганову.
Можно с достоверностью полагать, что убеждение в покровительстве Неба целомудрию и воздержанию было началом всех рыцарских общин, а вместе с тем заключало в себе неоспоримую истину; ибо, естественно, от умеренности мужают и укрепляются силы физические, а от чистоты нравов и укрощения страстей возвышается самый дух человека. И Ермак, желая сделаться достойным Христовым воином, выполнял с точностью все заповеди Господни и обязанности православной веры, требуя того же и от своей дружины. Малейшее отступление от сих правил взыскивалось с неусыпной строгостью; а как в терпении, кротости и нелицемерной набожности вождь подавал собой пример, то самые строптивые из дружины не смели роптать и подвергались безусловно определяемым для них наказаниям. Эта строгость была необходима для удержания в подчиненности и порядке вольницы, составленной из людей буйных, мятежных, привыкших к свободе и самовольству. Потому тем удивительнее было найти в Кукуе тишину и благочиние монастырское, а пространную часовню, в которой отправлялась ежедневно Божественная служба тремя священниками и монахом, согласившимися сопутствовать Ермаку, видеть всегда наполненной богомольцами. Умеренность и великодушие крепко подтверждались казацким отрядом, отправляемым к соседственным вогулам и остякам за припасами. Ермак, имея в виду обращение язычников в христианскую веру, нередко посылал с ними священников, но старания их были, кажется, тщетны: дикие сильно держались своего шаманства и никак не хотели с ним расстаться.
Весьма естественно, что каков бы ни был раздел собственности, приобретенной великими трудами, с гостями незваными, но не мог нравиться и кочующему народу, а потому к концу зимы казаки нашли все пустыни оставленными жителями и вынуждены были сами отыскивать запасы рыбы и медвежьего мяса, которые дикари обыкновенно сохраняют в кучах или ямах по берегам рек. Смышленость, свойственная русскому человеку, и при сем случае научила казаков легкому способу отыскивать сии житницы. Они находили их собаками, которым нарочно для того не давали по нескольку дней есть; голод изощрял и без того тонкое обоняние животных, так что ни толщина льда, коим обыкновенно сибиряки прикрывают свои запасы от хищничества волков, ни глубина оврагов не спасли их от прозорливости казаков, и воины Ермаковы возвращались всегда в Кукуй с богатыми грузами жизненных припасов, расплачиваясь иногда только отмороженными носами и ушами. Совсем другой прием оказан был им по другую сторону Рифея. Из партии, которую отправил Ермак на Тагил для разведки, едва спаслись два человека, чтобы возвестить о погибели своих товарищей: один мурза напал на них неожиданно при реке Нейве с кучей татар и вогуличей и побил всех до единого.
