При доброй воле нет ничего невозможного, к счастью и, в характере русского человека есть – ни от чего не отказываться, ни от чего не приходить в отчаяние. Тотчас поспели лыжи, и казаки, коих нашлось до пятидесяти охотников с Грозой, хотя сначала и позатруднились в управлении сими сибирскими конями, но вскоре дело пошло на лад, и через несколько дней уже ни один казак не отставал от Уркунду, который считался отличным ходоком на лыжах.
Теперь взглянем, что делалось в Каргедане. Фон Рек занял там первое место и до такой степени вкрался в доверенность добродушного Максима Яковлевича, что сделался его лучшим другом и советником. Уже он, сопутствуя часто Максиму Яковлевичу в сокровенности теремов, надеялся если не приобрести сердце неприступной Татьяны, то приучить ее к себе, сделаться ей необходимым. Тем более мог он ласкаться в успехе своих намерений, что и добрый старик Орел совершенно в него вверился, особливо когда заметил, что рыцарь стал ходить в церковь часто, не пропускал ни обедни, ни заутрени. Набожный Денис радовался, что советами своими спасает душу рыцаря от мук адских, ласкаясь надеждой, что по настоянию его он скоро переменит басурманскую веру свою на русскую, православную, а творя беспрестанно земные поклоны, не видал, что рыцарь никогда не крестился и более пялил глаза в левую сторону к паперти, где стояла Татьяна, чем на святые иконы.
Владимир с твердостью перенес все трудности пути, подавая везде пример к преодолению оных. Уркунду, как опытный сибиряк, избегал крутостей, на которые весьма трудно взбираться равномерно и спускаться на лыжах. К счастью, увеличивающиеся ежедневно морозы облегчали их путешествие: они летели по снежным рыхлым сугробам, как по крепкому гладкому льду: леса, долы мелькали перед ними как привидения.
– Право, важная выдумка, эти лыжи, – сказал один казак, подбежав на них к атаману Грозе. – Ухищряет же Бог человека!
– Да, земляк, без них и житья не было бы людям в полуночной стране.
Едва Гроза выговорил слова сии, как увидели, будто в подтверждение оных, забавную борьбу одного казака с ужасным медведем. Донец, пробегая близ одной колоды, заметил под нею зверя: он не выдержал, чтобы не пырнуть его рогатиной, которую употребляют все путешествующие на лыжах вместо палки; но хотя удар был силен и меток, однако недостаточен, чтобы нанести смертную рану мощному зверю, а только привел его в ярость. Медведь выскочил из берлоги и пустился в преследование своего неприятеля, но, утопая в рыхлом снегу, не мог никак догнать казака, который, чтобы утомить его, нарочно заводил его в глубокие рвы и наконец, отбежав от него на несколько шагов, выстрелил из пищали, чем и довершил победу.
