– Для боярышни наш брат все сделает из повиновения, а для такой горничной, как прекрасная Анисья, – из удовольствия.
Анисья не первая из девиц, которые принимают сладкие слова мужчины за истину, которые не примечают своих недостатков, которые, наконец, хотя зеркало докладывает, что некрасивы, утешаются мыслью, что милы, привлекательны. Говорят даже, что сие ослепление к себе было тогда еще заметнее в тех несчастных, на коих природа клала какую-нибудь печать отвержения или негодования. Будто они, вопреки законам строгого уединения прекрасного пола, старались выказывать свои прелести, встречаться с мужчинами и наряжаться в богатые сарафаны и телогрейки. Карлица так была очарована приветствиями рыцаря, что забыла, казалось, о своей обязанности скорее воротиться с ответом к боярышне. Рек это понял и хотел заставить Анисью выболтать все тайны терема, как непредвиденное появление Дениса Орла разрушило его замыслы.
– Что ты, негодница, остановилась тут, – закричал Денис грозным голосом, стуча своей длинной палкой, – вот я проучу тебя по-свойски!
И карлица, едва успев кинуть умильный взгляд на рыцаря, бросилась бежать во все ноги.
– О чем вы болтали? – спросил Орел с веселым видом.
– Просто ни о чем, я побалагурил с красавицей, – отвечал Рек.
– Видно, ты не отстал еще, и побывав в пределе у ногайцев, от рыцарской привычки увиваться около всякого сарафана. А пора бы остепениться, пора подумать о душе и кинуть бесовские потехи.
– И, дедушка, неужели ты не бывал молод?
– То так, дитятко, но мы и в молодости боялись греха.
– Какой же тут грех смотреть на красных девушек?
– А такой, что он от запрещенного плода, и пока таинство церковное не благословит тебя на обладание девицею, до тех пор не должно смотреть на нее. От чего же ваша братья, неверующие, засматриваются на красавиц, делаются полоумными и погибают? Право, не худо бы тебе, Франц Францыч, потолковать о православии с отцом Абрамом или игумном Варлаамом. Ты молодец смышленый, Максим Яковлевич тебя жалует. Подумай-ка, худого не будет, – промолвил Денис со значительной улыбкой и потащился в хоромы барские, а рыцарь остался в большом раздумье.
