Многим трудно было решиться выйти к стрельцам, но все поняли, что это необходимо, все поняли, что, в крайнем случае, нужно будет защищать царское семейство.
Тесня друг друга, бояре двинулись к выходу.
Царица Наталья взяла за руки сына и пасынка, и тихо читая молитву, бледная, как полотно, но твердыми шагами вступила на Красное крыльцо и остановилась у самой решетки.
В первое мгновение ее оглушил страшный крик стрельцов, которые, как бесноватые, обступили крыльцо со всех сторон и лезли вверх…
Но вот они увидели обоих сыновей царя Алексея, и вся площадь мгновенно стихла.
– Что ж это? Значит, нас обманули? Значит, это правду говорили сегодня утром, что царевич жив – вот он!.. Вот!
Многие начали снимать шапки.
Однако приверженцы Софьи и Милославских не дремали. Князь Хованский неизвестно откуда появился внизу на площади, пробрался между стрельцами, которые давали ему дорогу, и шепнул что-то на ухо полковнику Циклеру.
– Да полно, царевич ли это? – вдруг крикнул Циклер.
– Да! Не обман ли уж? – повторило несколько голосов. – Это нас морочат – другого одели в платье царевича…
– Ан нет же, он!.. Он! Не в первый раз мы его видим! – ответили другие.
– Да что тут! Полезай вверх, чтоб без обмана было!..
Они подставили лестницу, и десятка два стрельцов стали взбираться на Красное крыльцо, поддерживаемые товарищами. Вот верхние добрались до решетки.
Царица Наталья невольно попятилась и заслонила рукою Петра. Но царь высвободился из-под руки матери, стал на свое прежнее место и смело, горделиво поглядывал на стрельцов.
Царевич Иван тоже не выказал ни малейшего страха. Он глядел вокруг себя, как и всегда, совершенно безучастно; ничего нельзя было прочесть на бледном, одутловатом лице его.
Между тем стрельцы внимательно его разглядывали.
– Он!.. Он! – кричали они. – Его лик! Да полно уж, не бесовское наваждение?
И они перекрестились. Нет, царевич Иван перед ними – не пропадает, не рассыпается прахом!
– Ты ли это, царевич Иван Алексеевич? – спрашивают его стрельцы, ощупывая его платье.
– Я!.. А то кто же?
– Так, стало, жив ты?
– А то и помер, что ли? Видите, жив.
– Кто же это тебя изводит? Кто враги твои? Кто бояре изменники?
Никто не предвидел возможности подобных вопросов. Никто не предупредил царевича. Теперь страх немалый взял бояр. А вдруг он ответит что-нибудь неладное! Все затаили дыхание.
Царевич слабо и странно усмехнулся.
– В толк не возьму, о чем меня спрашиваете, – наконец сказал он своим глухим голосом, – Нет у меня врагов… Никто меня не изводит. Жить мне хорошо, ни на кого не жалуюсь…
