Люба отвечала как умела, а чего не знала, о том при первом же свидании расспросила Малыгина и передала царевне.
Софья сделалась к ней еще ласковее, и в один из вечеров, когда Люба была у нее на дежурстве и раздевала ее перед отходом ко сну, она сказала ей, что спать не хочет, и просила ее посидеть у ее постели.
Люба с восторгом приняла такую милость. Сама уложила красавицу царевну, поцеловала ее белые руки, не знала, чем и выразить ей свою любовь и благодарность. Но царевна была бледна и печальна, частенько вздыхала.
Люба не могла не заметить этого и осмелилась, спросила о причине царевниной грусти.
– Ах, Любушка, Любушка, как же не грустить мне, – тихим голосом отвечала Софья, – это ты вот можешь петь и веселиться. Ты счастлива, ты молода, то горе, которое было у тебя, прошло бесследно, вон у тебя любимый человек есть, с которым никто не разлучит тебя. Ах, Люба, спеши ты со своим милым, сыграйте скорей свадьбу, я благословлю тебя – чем могу, пожалую. Спешите, а то придет время лютое, погубят меня злые люди, да и тебе, пожалуй, достанется за то, что меня любишь, за то, что со мною… Погубят и твое счастье… спешите!..
– Царевна моя золотая, – прошептала Люба, со страхом и недоумением раскрывая свои глаза, из которых закапали слезы, – что ты говоришь такое? Откуда тебя напасть ждет?
И царевна поведала своей второй постельнице все, что было нужно.
Люба плакала, слушая ее жалобы; всем горячим сердцем своим ненавидела она врагов царевны; клялась, что если стрясется беда какая-нибудь, то и она, Люба, погибнет, ни на шаг не отстанет от царевны, всю кровь свою по капле за нее выльет, душу свою положит. Она еще говорит, чтобы Люба спешила свадьбою. Нет, бог с ним, с Николаем Степановичем! И от него она откажется, и его забудет ради царевны!..
– Зачем тебе от него отказываться? – тихим голосом прошептала Софья. – Нет, будьте счастливы, ловите счастье, пока оно возможно! Я постараюсь всячески помочь тебе… да ведь и ты в свою очередь со своим суженым можете помочь мне…
– Как же мы можем помочь тебе, царевна? Как? Говори! Приказывай! – радостно вскричала Люба.
Царевна начала объяснять ей. Объяснить было нетрудно – Люба на лету схватывала мысли Софьи и через две-три какие-нибудь минуты уже отлично знала, что ей делать и как действовать.
На другое утро отправилась она к Малыгину. Яркими красками описала она опасность, которой подвергается Софья, и потребовала от него, чтобы он употребил все свои усилия помочь ей, настраивал в ее пользу и товарищей своих, и стрельцов.
