– Да, Вань, только вот насколько сильно ты любишь прибухивать, настолько же сильно ты ненавидишь учиться, забыл? – вспомнив, улыбаюсь я.
– Безусловно, но я не люблю образование в его современном формате, и только. Все эти корочки, дипломы, лекции, на которые все забивают, и недаром, – на этом моменте он поднимает брови и заостряет внимание на мне. – Потому что зачем ходить слушать абсолютно неинтересного человека, который делает это не из призвания или интереса, а просто за лаванду. Естественно все будет показным и безрезультативным. Капитализм, конечно, в этом смысле, проигрывает достаточно серьезно. Правда, ничего лучше человечество пока не придумало.
Я, уже сбиваясь со счета, опрокидываю очередную рюмку, морщусь и высказываюсь:
– Ооо, ну сейчас начнется. Вань, давай сегодня без политики, пожалей меня. Я не вывезу.
Дело в том, что Ваня обычно после определенного количества оборотов начинает мироточить и обсуждать остро-политические темы, за которые полвека назад при прочих равных люди уезжали в путешествовать в ГУЛАГ.
– Да я не о политике хотел, ну да ладно, давай опустим. Просто знаешь, у нас почему-то вечно так получается, что в обществе, в котором мы с тобой живем, по отдельности мы все такие хорошие, а вместе такое гавно…
* * *
Через какое-то время мы с Ваней сидим под уже приглушенным светом. Он, очевидно, заснул. Я сижу развалившись и наблюдаю за минутной стрелкой часов на противоположной стенке. Она плавно отбивает пятый час. На кухне накурено, и от этого становится даже как-то противно. Я сильно пьян, но как только начинаю вспоминать минувшие события, становится снова больно, как будто я оказался одним из тех неудачников, на которых от природы не действует наркоз.
Так странно. Сижу здесь на кухне у Ваньки и смотрю на дно бутылки, из которой мы так и не допили с ним литр. За окном хоть глаз выколи, светать будет не раньше семи. Голова барахлит от того, что с обеда я почти ничего не ел, а от количества выпитого начинает еще и подташнивать. И при всем этом невыносимо хочется спать, но я отчетливо понимаю, что перед этим мне придется еще пройти несколько порывов душевных страданий, связанных с никуда не девающейся памятью, будь она неладна. Да и не знаю я, что мне будет сниться в таком состоянии, состоянии абсолютного морального разложения и духовного упадка. Зато завтра, инфа сотка, мне будет очень плохо по всем статьям.
Я проваливаюсь в сон. Просыпаюсь оттого, что кто-то с силой уже довольно продолжительное время долбит в Ванькину дверь, и вроде даже с ноги. Бьет и бьет. Я достаточно долго осмысляю это. Затем поняв, что дело неладно, трясу Ваньку рукой:
