– Бедняжка! Ты была отвергнута дедом?
– Да. Меня прозвали в деревне Амариллой, что значит вместе любовь и горечь[2]… Я – дитя любви и горя, «дитя горькой любви».
– А я – жертва горя. Никто меня не любит, а за что, не знаю. От меня все отворачиваются, клевещут… О, кузина! Не сближайся с гордячками аристократками!
– Я сама боюсь их.
– Нет для меня богов, Рубеллия, на Олимпе, потому что они не вступаются за меня… у Юпитера притупились и охладели молнии для моей защиты.
Фульвия произнесла это с пафосом, желая непременно овладеть сердцем наивной провинциалки, что ей и удалось.
– Ты страдаешь? – спросила Амарилла с участием. Фульвия глубоко вздохнула.
– У меня есть только один бог, кузина, – сказала она тоном невинной страдалицы, – этот бог во мне самой и один помогает мне – моя собственная энергия.
– Собственная энергия! – произнесла Амарилла с удивлением. – Это слова моей матери, ее завет мне, она это сказала, провожая меня сюда.
– Как? Твоя мать жива? – воскликнула Фульвия.
– Кузина!.. Ах!..
– Ты проговорилась о семейной тайне… но успокойся, милочка!.. я не выдам… ты страдаешь, страдаю и я… разве одна страдалица не близка другой? – всегда близка. Кто несчастен, тот должен открыть свою душу несчастливцу, потому что баловень судьбы, осыпанный всеми благами, не поймет его, а страдалец страдальцу руку подаст.
– Да, кузина, это справедливо. Но почему все отвергают тебя?
– У меня дурной муж.
– Отчего же ты не разведешься?
– У меня есть дочь, я не могу покинуть мое единственное детище, притом же я не настолько красива и богата, чтобы надеяться на хорошую партию, да и кто ж возьмет меня – жену Клодия! Кузина, не отвергай меня! Ты, я вижу, добрая, не отвергнешь?
– Я с моей стороны не имею ничего против тебя, кузина Фульвия, но если мой муж…
– Мы с ним поладим, я уверена… возобновим же беседу о родне… все говорили, друг мой, что твоя мать умерла в Греции.
– Нет, кузина. У нас в округе говорили, что утонула, купаясь на вилле своего отца.
– У вас говорили так, а здесь иначе… это все равно… пусть она считается и теперь мертвою, если ей угодно… а кто твой отец?
– Ради всех богов, кузина, не спрашивай! Мне не велели говорить о нем… он бросил мою мать, но потом они помирились. Где они прожили – и вместе или врозь – все годы моего детства, я не знаю. Дед узнал о любви Публия ко мне и пожелал породниться с ним. Он взял меня от моей воспитательницы-рыбачки…
– Самоуправцы-богачи любят и умеют исполнять свои прихоти во что бы то ни стало.
