Валериан невольно содрогнулся и ничего не отвечал.
Миновав Аничков мост, они приблизились к дому старика Аргамакова.
– Куда же мы теперь? – сказал Ханыков. – Мы должны ожидать каждую минуту, что нас схватят. Пойдем прямо к графу Миниху и будем просить его защиты, он один нас спасти может.
– Я зайду на один миг к батюшке и вслед за тобой явлюсь к графу.
– Ради бога, не замедли. Прощай!
Ханыков пожал руку Валериана и поспешно пошел вперед. Когда он повернул в переулок, молодой друг его, посмотрев некоторое время на дом отца, воротился к Аничкову мосту и пошел через калитку на обширный, заросший дикой травой огород, окруженный ветхим забором, который, начинаясь на берегу Фонтанки, заворачивался на Невский проспект и тянулся на четверть версты.
Из полуразвалившейся хижины, где жил прежде огородник, вдруг вышла монахиня и приблизилась к Валериану.
– Чем кончился твой поединок? – спросила она.
– Ах, Лельский, я едва узнал тебя, как ты хорошо перерядился.
Они вошли опять в хижину, и Валериан рассказал ему подробности поединка.
– Теперь только одно свержение герцога может спасти тебя! – воскликнул Лельский. – Может быть, сегодня ночью этот жестокий временщик…
– Разве решено уже приступить так скоро к делу?
– Нет еще. Сегодня все наши соберутся в доме графа Головкина к назначенному в три часа обеду, там приступим к общему совещанию. Мы, однако ж, пойдем к графу несколько ранее. Я еще должен ему тебя представить. С этого огорода мы можем пробраться на двор Головкина. Вон дом его!
Лельский указал на здание, которое возвышалось из-за забора и обращено было окнами на Невский проспект.
– Боже мой! Сюда кто-то идет! – воскликнул Валериан, глядя в окошко.
– Не бойся! Это также наш, я его ожидал.
Вскоре вошел в хижину тот самый прислужник Гейера, который был вместе с ним в доме отца Аргамакова, когда принуждали его подписать отречение от раскола. Валериан, тотчас узнав прислужника, изумился.
– А! Да здесь знакомый! – сказал вошедший. – Видно, и он из наших?
– Точно так, – отвечал Лельский. – При нем можно все говорить. Ну, что нового, любезный Маус?
– Ни всемогущий герцог, ни всеведущий Гейер ничего еще не знают о нашем деле. Хорошо, что вы здесь! – продолжал прислужник, обращаясь к Валериану. – Брат герцога отстоял только вашего друга, капитана, за то, что он не допустил вас разрубить ему голову на поединке. И в вашу защиту он сказал слова два-три, но когда герцог закричал: «Расстрелять его!» – то ваш противник, не найдя, видно, в этом большого неудобства, тотчас согласился и замолчал.
