Теперь, коллега, несколько практических замечаний. Само собой, обучение в вашей школе бесплатное. Срок— две-три недели, максимум месяц. Длительное обучение здесь ни к чему, мы лишь оттачиваем и без нас существующую в ученике тенденцию. Да, именно тенденцию, настроение, если хотите. Убеждения? Да, пожалуй, и убеждения, хотя нужное настроение готового к активности субъекта гораздо важнее внутреннего строя мыслей, часто бездейственного.
Лицо взглянуло на Кнаббе и осталось удовлетворенным: на физиономии старого мопса было написано восхищение тонкими жизненными наблюдениями начальника.
Инструктаж подходил к концу:
— Свяжитесь с туристскими агентствами. Вы получите подходящих людей, побеседуйте с каждым и, если убедитесь в том, что он действительно годен для наших целей, внушите ему, что он единственный, и так постройте работу в школе, чтобы ни один ученик не встречался с другим; осведомленность, что миссия поручена не ему одному, ослабит его рвение.
Очень важно общение обученных вами с теми русскими, которые принадлежат к так называемым творческим работникам: писателями, художниками. Каждый из них, если только он хотя бы немного поддается психологической индукции, станет трубадуром наших идей, сам того не подозревая. Что еще?
— Денежное поощрение, — почтительно напомнил Кнаббе.
— Да, денежное поощрение. Вам выделяется нужный фонд. Однако заметьте: поощрение не должно быть большим, дабы не внушить поощряемому чрезмерного мнения о своей ценности и о важности миссии. Это последнее тоже способно разрушить или ослабить естественность поведения и точность психологической настройки…
…В тенистой тихой улице Западного Берлина стоит за оградой немного отодвинутый вглубь особняк в старинном духе. Готическая крыша придает особняку строгий и недоступный вид.
Раньше дом принадлежал вдове оберштурмфюрера, унаследовавшей от своего мужа, убитого партизанами в России, не только дом и текущий счет, но и крупную пенсию, аккуратно выплачиваемую ей боннским казначейством. Теперь особняк приобретен отставным преподавателем провинциального университета герром Иоганном фон Кнаббе. Именно так представился он своим ближайшим соседям, пояснив с милой лучезарной улыбкой, что до старости сохранил любовь к своим бывшим ученикам, которые в свою очередь, по его словам, удивительно тепло относятся к старому профессору и нет-нет да и проведывают в его новой квартире. По совести говоря, посетители у нового владельца особняка шли конвейером. Впрочем, как-то случалось, что одновременно больше одного гостя у Кнаббе не было, да и тот оставался недолго, час или около того. Разве этого не было достаточно, чтобы молодому человеку проведать милого старого ворчуна?
