Т а т ь я н а А н д р е е в н а. А лауреатство, ученые степени, почетные звания — это ей не нужно? И ты в это веришь? Истинно мужская наивность. Тоже ведь легенда: бескорыстная любовь перед заходом солнца.
А л е к с е й Л у к и ч. Я знаю одно, Татьяна. Если у нас было в доме что-то человеческое, так ушло вместе с этим несчастным псом. Он хоть действительно любил нас всех. И не за видимость.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Накаляешь себя смертью Барона. Не очень-то честно, Алексей.
Опять замолчали. Лукаша встал, подошел к сестре, как будто хочет что-то сказать, но она уже, по-видимому, овладела собой и снова вполголоса твердит английскую фразу. Лукаша постоял секунду и вышел во вторую комнату. Посмотрел молча на отца и мать.
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Что Лиза?
Л у к а ш а (пожал плечами). Взяла себя в руки. Сидит, учит английский.
А л е к с е й Л у к и ч (подошел к окну, немного растерянно — его вопрос просто способ что-то сказать). Тебе сейчас не нужна машина?
Л у к а ш а. Да нет…
А л е к с е й Л у к и ч. Да нет… Живешь ты как во сне… Всю жизнь мне хотелось большую семью. Устанешь на работе как следует, по-человечески, придешь домой, сядешь за стол, народу полно, дети, внуки… Все — немного ты. Все идут от тебя, продолжают. Обеспечивают бессмертие. А что толку, что у Лизки мои глаза, а у тебя — мой рост? Обеспечил бессмертие… (Быстро ушел.)
Л у к а ш а. Папа что — хочет уйти от нас?
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Может быть. В конце концов, это его дело. Погуляет — вернется. Или не вернется. Все равно…
Л у к а ш а. Пойду поброжу…
Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Опять? Опять явишься ночью?.. Опять веселый? А что дальше? (Пауза.) Ладно, иди. Я уже поняла: людей не переделаешь, ни тебя, ни Лизу, ни отца. Иди.
Лукаша постоял, пошел, потом вдруг обернулся.
Л у к а ш а. А может, нам действительно взять какую-нибудь дворнягу?..
Из соседней комнаты доносится шорох перематывающейся магнитофонной ленты, голос Лизы: «Ай хэв дрымд ту плэй эт Уимблдон», затем — неожиданно — детская английская песенка «Хэа ун гоу раунд тэ талбэри баш»[1].
Еще звучат английские фразы, когда начинается история четвертая.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
С и л ь в а — 30 лет.
Ее м а т ь — за 60 лет.
Т а н я, ее дочь, — подросток.
К и р и л л.
П е р ф и л ь е в С е в а.
Областной центр. За окошечком театральной кассы-киоска сидит К а с с и р ш а, очень миловидная, оживленная. Перед окошечком стоят двое, один побойчее — он ведет разговор, — другой потише. Обычная обстановка театральной кассы, выделяются афиши: «Дом культуры металлистов. Ансамбль цыган. Театрализованное представление», «Драмтеатр. У. Шекспир. Венецианский купец».
