"Вежливая скромная девушка. Наверное, такая тоненькая, в темных брючках". – Сегодня она могла бы принять вас в тринадцать ноль-ноль. Хорошо. – Меня зовут Света. Я секретарь Татьяны Викторовны. Я буду ждать вас на втором этаже. Вы знаете наш адрес? – Да.
Захлопывая блокнот, Катя подумала, что неплохо бы купить ручку "паркер". В её воображении возникла привлекательная картинка: она, Катя Муромцева, выходит из серебристой "ауди" в длинном норковом манто, открывает свою записную книжку и небрежно записывает "паркером" в какой магазин ей надо заехать, чтобы купить себе креветочный соус и новое пляжное полотенце для отдыха на Майорке. Она представила себе пляж, ласковое море, как они с Артуром лежат рядом и загорают…Его загорелые мускулистые руки нежно касаются её тела… Заграничный "отдых" прервал настойчивый звонок в дверь. Катя подбежала и поглядела в глазок. На площадке стоял, слегка покачиваясь, бывший электрик Большого театра Харитоныч. – Чего? – крикнула Катя, не открывая дверь – Подпишись под жалобой. – На кого? – На соседей справа от меня, каждый день музыку включают на полную громкость. Совсем ошалели – Ты же недавно жаловался, что плохо слышишь. – То что надо, я расслышу, – обронил загадочную фразу бывший электрик.
Харитоныч славился тем, что он находился в постоянном творческом состоянии – составлении жалоб на соседей, ДЭЗ, родственников, префекта Центрального округа Музыкантского. Один раз он даже сочинил талантливую кляузу на Лужкова. Правда, под ней подписалось всего двое-Харитоныч и его внук. И то, Катя сильно подозревала, что внук просто не захотел ссориться с дедом, который завещал ему свою квартиру. – Не морочь мне голову, возмутилась Катя. – Два дня назад я подписалась под твоим воззванием против владельцев, выгуливающих собак без намордника. Чего ты от меня ещё хочешь? Так я скоро работу брошу и буду только целыми днями подписи чирикать. – Ты открой, я тебе все втолкую. – Не могу. Я из ванны, – соврала Катя, зная по горькому опыту, что так просто от Харитоныча не отвяжешься. – Что я голых баб не видел! – Я не знаю, каких ты баб видел, а я в конце концов не баба, а женщина! – патетически воскликнула Катя. – Какая разница, – раздалось в ответ. – Все Харитоныч, кончай базар! Я обратно в ванную шлепаю. – Эх, Муромцева, Муромцева, вот твоя бабушка совсем другим человеком была. Душевным. Знала бы она, какая у неё внучка выросла.
Конец фразы Катя уже не слышала. Она была занята более важным делом: думала в чем пойти к Никитиной – женщине с артистически-богемным вкусом. "Надо произвести благоприятное впечатление, – лихорадочно размышляла Катя. – Одеть что-то такое! В чем же там ходят, в этой богеме?"
