По наступившему молчанию Катя поняла, что Оля шокирована. – Нет. – Как вы думаете, могли ли Гришу связывать с Олегом Васильевичем отношения… такого рода?
Оля вздохнула. – Не знаю. Я думаю что – нет. – Почему?
Оля замялась. – Это конечно, ерунда, но иногда мне казалось, что Гриша… я нравлюсь ему. Он так смотрел на меня, что я краснела – Он же все время изводил вас! – Я и сама ничего не понимаю! – Оля, я ещё хотела спросить: каким был Олег Васильевич? Добрым, строгим, противным? Что вы можете сказать о нем? – Он был каким-то… никаким. Ничего примечательного. Нудный, любил все задания объяснять по несколько раз, боялся, что его не поймут. Проверял нас, контролировал: во сколько приходим, когда уходим… А порой, он нас как бы и не замечал, смотрит, а в это время думает о своем. Но зверем не был. Моя подруга Алена Белякова рассказывала, что её шеф мог обругать при всех, наорать, лишить зарплаты. У нас такого не было. Олег Васильевич был вежлив, спокоен.
Вырисовывался противоречивый портрет убитого. С одной стороны, вежлив и спокоен, с другой – придирчивый педант и зануда. – Хорошо, Оля. Если мне что-то понадобится, я позвоню вам еще. – Постойте! – услышала Катя. – Может быть у меня помешательство от всех этих событий, но мне кажется, что за мной следят. – Следят? – не поняла Катя. – Да. Один раз во время обеденного перерыва, я выскочила на пять минут в ларек за углом, пришла и сразу поняла, что в моей сумочке кто-то рылся. Все в ней было перевернуто вверх дном. Значит, кто-то видел, как я выбежала и за это время проник к нам в комнаты. – Вы закрывали дверь на ключ, когда уходили? – Конечно. – А Гриша или Мила не могли этого сделать? – Их не было в конторе. Гриша находился в отгуле, а Мила должна была придти во второй половине дня. – И давно это случилось? – Три дня назад. – Почему же вы не позвонили мне сразу? упрекнула её Катя. – Я испугалась. – Оля, о том, что у вас происходит, все что вам кажется странным и непонятным, сразу сообщайте мне в любое время дня и ночи. Договорились? – Ладно.
Повесив трубку, Катя поняла, что в Олином рассказе таился определенный сигнал, который ей ещё предстояло расшифровать. "Значит, за Олей кто-то охотится. Но зачем этому человеку Оля? Какой она может представлять интерес для него? А что, если все дело в записной книжке, которую Оля случайно прихватила с собой. Может быть о ней знал не только Макеев? Это – одно направление моего расследования. А второе – связано с художественной выставкой, c Никитиной и Коваленко, хотя возможно, эта нить меня и заведет в тупик. В том, что они купили у Макеева бездарные работы, нет ничего предосудительного. Никитина поддалась минутному капризу, а Коваленко был таким профаном в области искусства, что купил первое, подвернувшееся ему под руку. Разве не может быть такого? – разговаривала сама с собой Катя. А я иду по ложному пути и трачу напрасно время. Катя решила позвонить Ярину и поделиться с ним своими сомнениями, но его не оказалось дома. "Загулял товарищ по весне. Ладно, употреблю время до сна с толком – напишу письмо Артуру. – Но после недолгого размышления, Катя решила повременить. Ничего, пусть тоже помучается. А то подумает, что я бесхребетная и об меня можно ноги вытирать. Легкая надменность и неприступность ещё не повредила ни одной женщине", – пришла к такому выводу Катя.
