Вспомнив свой порыв отправиться прямым ходом в психдиспансер, Катя улыбнулась, сделала в ночной рубашке пируэт перед зеркалом и побежала в ванну. Надо было успеть принять душ и позавтракать неизменным кофе и бутербродом с сыром "гордон блю". Катю особенно смешила реклама этого сыра, в которой говорилось о "благородной плесени". "А что плесень бывает неблагородной?" – острила про себя Катя. – И где это, ей, интересно, выдают патент на дворянство?"
В агентство Катя приехала в десять утра. Марина уже сидела на своем месте. – Привет, привет, – обратилась она к Кате. – Здорово, – вяло откликнулась она. – Ты чего заболела? – Да так, настроение по нулям. – Как у всех! – Встала, ничего, потом нахлынули воспоминания… – Ничего, скоро лето! – Лето-то, лето! – Катя. вспомнила Алупку, Артура, их бесконечные блуждания по парку… и отвернулась, чтобы скрыть выступившие слезы. Ладно, я пошла в информационный отдел. – Давай.
Полученная справка по "Антиквариату и ломбарду", Катю озадачила. Оказалось, что Макеев открыл свою фирму буквально сразу после выставки-продажи произведений искусства, которую он провел на зимней Московской художественной ярмарке. Это было что-то новенькое. Очевидно, покойный обладал разносторонними талантами. Но Катя тут же подумала, что такой кульбит вполне в духе времени. Сегодня бизнесмен гонит газ, завтра покупает продуктовый магазин, а послезавтра – торгует картинами. Главное умение делать деньги, все остальное значение не имеет. Какая разница, что покупать и продавать. Почти все произведения искусства, выставленные Макеевым на продажу были куплены. За них он в общей сложности выручил двадцать тысяч долларов. Катя хотела переговорить с Яриным, но его в агентстве не оказалось. "Позвоню вечером, – решила Катя, – мне ещё к матери Константина Вершицкого ехать".
Достав адрес Вершицких в паспортном столе, Катя отправилась на Большую Якиманку. Мать Константина Вершицкого, маленькая седая женщина оказалась дома, но узнав о цели Катиного визита, разговаривать отказалась. – Я не хочу ворошить старое, Кости давно нет… – Галина Евгеньевна, я собственно говоря, не о Косте. Человек, который довел его до самоубийства – мертв, его застрелили, и я расследую это дело. Я должна выяснить: нет ли здесь какой-либо связи с прошлым. – Не знаю. Я ничего не знаю. Никакого отношения к убитому я не имею. Я и видела его только один раз – в зале суда. – А Костины друзья, приятели? – Он умер в таком раннем возрасте… – Катя увидела, как у женщины задрожали губы. – Не думаю, причем здесь его друзья. Вы считаете, что кто-то из них мог убить того человека? Но кому это надо? Все давно живут своей жизнью, и кто, кроме меня, помнит о том, что было двадцать лет назад. – А вы общались с Костиными друзьями после… того? Почти нет, правда, раза два они приходили. Иногда я вижу его бывших одноклассников. Здороваемся. И все. – Спасибо, Галина Евгеньевна. И последний вопрос: кто были его друзья?
