Олю такой тон безумно раздражал, но она только молча закусывала губы и старалась ни на что не реагировать. Работая на компьютере, Оля часто ошибалась – с техникой у неё всегда было плоховато. "Черт, опять не на ту кнопку нажала. Кого позвать? Милу? Она говорит по телефону. Придется подождать, когда освободится. Не просить же этого…Дышать глубоко и медленно, – вспоминала она советы какого-то йога из передачи "Третий глаз", – я постепенно сливаюсь с космической энергией, праной…". Но космическая энергия куда-то быстро улетучивалась под насмешливым взглядом Гриши. Он словно, наблюдал за ней и посмеивался. "Господи, – с тоской думала Оля, стукнуть бы его разок чем-нибудь тяжелым, тогда бы не упражнял на мне свой дешевый юмор". – Что, не получается? – Гриша вырос за её спиной незаметно. – Смотри, где ошиблась. – Обойдусь без тебя, – отрезала Оля. – Какие мы гордые. Смотри, показываю…
Оля напряженно впилась взглядом в экран компьютера. – Спасибо, процедила она. – Не стоит благодарности, – насмешливо откликнулся Гриша, всегда рад помочь начинающим и неопытным.
Оля почувствовала, что у неё дико разболелась голова. "Надо сделать перерыв и попить чаю", – подумала она. Оля встала и направилась к шкафу, где стояла её баночка с заваркой. Первое время Мила очень сердилась на то, что её и Олина заварка находились в одинаковых банках из-под кофе "Маккона" и Оля часто путала их. Мила любила изысканные сорта чая, а Оля обычно покупала индийский "Три слона" или российский "Бодрость". Такая неразбериха продолжалась примерно месяц, пока у Милы не лопнуло терпение, и она не отнесла свои чайные принадлежности в другой шкаф. – На мою долю чай поставь, – раздался Гришин голос. – "Cколько я ещё его выдержу?" – подумала Оля. – Что-то ты сегодня не в настроении, – не унимался Гриша, – не выспалась?
Оля вздрогнула и чуть было не выронила баночку с заваркой из рук. "Ко всему надо относиться философски и спокойно, спокойно и философски, твердила она про себя, – я же не сержусь на дождь или комаров. Гриша такое же зло природы".
До наступления лета было ещё целых два месяца. Но Оле почему-то страстно захотелось пойти в отпуск. Отдохнуть, выспаться. Не видеть, в конце концов, какое-то время Гришу. Летом меня Олег Васильевич навряд ли отпустит. Лучше попросить две недели сейчас, а осенью ещё недельку. Если, конечно, мне вообще дадут отпуск! Могут сказать; работай, дорогая, рановато об отдыхе размечталась"
