Она непонимающе вскинула на него глаза. – О чем ты говоришь? – Я говорю о том… – его пальцы скользили по загорелой душистой коже. – Я хочу сказать, зайка, может быть, ты поторопилась с Андреем? – Что ты имеешь в виду? – нахмурилась Виктория. – Мужчина глубоко вздохнул. – Ну, хорошо, не буду. – Нет, почему же, договаривай, – женщина отстранилась от него, и он почувствовал, как напряглось её тело. – Я не хотел, вырвалось, извиняющимся шепотом сказал он. – Твои отговорки неубедительны, – голос Виктории прозвучал резко и холодно. – Я просто подумал, что ты поторопилась… убрать Андрея, надо было чуть попозже.
Виктория почувствовала, как к горлу подступила черная удушливая волна, которая через мгновение затопила её слепой яростью и гневом. – Я не убивала его, не убивала, – закричала Виктория, оседая на пол.
Он едва успел перехватить её, иначе она свалилась бы к его ногам. – Не убивала, не убивала, – кричала Виктория, мотая головой в разные стороны.
"Господи, опять припадок, – стрельнуло в его голове, – и даже "скорую" не вызовешь. Никто не должен знать об этой квартире".
Он взял на руки сопротивлявшуюся Викторию и понес в спальню. Там он положил её на кровать и накрыл одеялом. Виктория постепенно затихла. Она робко всхлипывала как испуганный ребенок и притягивала к себе его руку. Да, да, отдыхай, моя девочка. Спи, а я поеду, мне уже пора. Завтра позвоню.
* * *
Вечером Катя заехала к Ярину, предварительно позвонив и убедившись, что он дома. Его мать умерла несколько лет назад, и Алексею пришлось учиться жить одному: осваивать нехитрую науку кулинарии, обзавестись стиральной машиной, чтобы не тратить драгоценное время на никчемную стирку и вовремя убираться в квартире, не дожидаясь пока пыль внушительным слоем покроет мебель и пол. Со всем этим он справился довольно быстро. Куда трудней и неразрешимей, на первый взгляд, была задача разгрести завалы, оставленные матерью, которая имела склонность не совсем разумному накопительству. В результате чего многие предметы в квартире выглядели случайными и абсолютно не нужными. После мучительных раздумий и размышлений половину мебели Алексей отправил на помойку, оставшуюся часть – подарил соседке. По тем же адресам, в конце концов, отправились и другие вещи: старые отцовские рубашки, рваные полотенца, треснувшая посуда и, особенно раздражавший Алексея с детских лет, большой кувшин с аляповатым изображением горластого петуха. Без этого "антиквариата" квартира приобрела вполне благопристойный вид, а дышать в ней стало намного легче. Когда же Алексей сделал ремонт и купил новую мебель, его квартира стала предметом белой зависти друзей и знакомых.
