«Эти люди! Эти треклятые двуличные подлецы! В пекло их всех!» — Август отвернулся от окна, подошел к столу и налил себе в серебряную чарку новую порцию бренди. Алкоголь должен был, по крайней мере, утишить его боль!
6. Трактир «Межевой камень», полдень прошедшего дня
Посольство Российской империи располагалось в просторном особняке на улице Добрых душ, и в распоряжении графа Новосильцева, посла великого гиперборейского царства, имелся целый штат слуг. Был у него, разумеется, и свой повар, и, говорят, весьма неплохой. Тем не менее, по давно заведенному обычаю, завтракал посол в расположенном неподалеку от особняка трактире «Межевой камень». Еще одной странностью графа было то, что утреннюю трапезу он вкушал в одиночестве. Гости появлялись за его столом во всех прочих случаях, но не в «Межевом камне». Не странно поэтому, что едва Август вознамерился приблизиться к читавшему газету графу Новосильцеву, как дорогу ему заступил один из слуг посла.
— Прошу прощения, сударь! — вежливо остановил Августа здоровенный детина, больше похожий на кабацкого вышибалу, чем на камердинера или комнатного лакея. По-французски он говорил почти без акцента. Одним словом, безупречный нукер.
— Василий Петрович! — окликнул Август посла. — Знаю, что не вовремя, но нужда велит!
— Ну, раз велит, — оторвал взгляд от газеты Новосильцев, — присоединяйтесь, Август! Прохор, пропусти!
Слуга посторонился, и Август подошел к столу.
— Dobrogo dnia! — сказал он по-русски и присел на стул напротив посла.
— И Вам не хворать! — усмехнулся в ответ собеседник. — Вы, Август, к слову, единственный в этой стране, кто не кличет меня Базилем, и по русскому обычаю поминаете при обращении моего батюшку. Закусите со мной?
— Благодарю, — покачал головой Август, — но я сыт.
— Даже не выпьете?
— Пожалуй, откажусь, — снова покачал головой Август. — Я и так уже с раннего утра ne prosyxaiu.
Этим, собственно, исчерпывались познания Август в великорусском наречии, поэтому говорили они с русским послом по-французски.
— Я настаиваю! — в глазах Новосильцева появилось какое-то странное выражение, которое Август никак не мог ухватить.
Что это было? Сожаление? Сочувствие? С чего вдруг? Но, как на грех, думалось ему сейчас плохо, так что возникшую, было, мысль Август благополучно упустил. Слишком был занят своими чувствами, а зря.
— Граф, мне нужна въездная виза, — сразу взял он быка за рога. — Я…
— Увы, Август, — граф смотрел едва ли не с жалостью, но уж точно, что не был равнодушен, — но я не могу вам помочь.
