Король не проронил ни слова. Он повернулся спиной к Крильону и обратился к миньонам:
— Ну, вы готовы, господа?
Король вышел первым, за ним Келюс и Шомберг, Эпернон и Можирон. Крильон смотрел им вслед, не говоря ни слова. Казалось, он был погружен в мрачную, тревожную задумчивость. Вдруг он вздрогнул, выпрямился и бросился к двери.
— Нет, нет! — пробормотал он. — Я должен спасти честь короля. Честь короля Франции и Крильона — это одно и то же! — И он побежал вслед за ушедшими.
Улица, о которой говорил Можирон, и в самом деле шла в гору. Узкая, извилистая, вымощенная речными камешками, окаймленная черными бесформенными домиками, она казалась пережитком из Средних веков. И тем страннее представлялась среди них массивная каменная стена, сравнительно новой постройки, с величественными дубовыми воротами. За стеной виднелись деревья, маскировавшие какое-то здание из красных кирпичей — не то замок, не то мещанский дом.
Несмотря на поздний ночной час, из-под ставен одного из окон просвечивали полоски света. В комнате первого этажа перед прялкой сидела за работой молодая девушка. Ей было не более шестнадцати лет, она была очень бела и русоволоса, а ее голубые глаза своей бесконечной нежностью напоминали глаза газели.
В то время как она прилежно работала, склонившись над пряжей, дверь бесшумно отворилась и в комнату вошел старец, до такой степени высохший и исхудалый, что казался скорее тенью, чем живым человеком.
Девушка подняла голову и, улыбаясь, сказала:
— Добрый вечер, дедушка!
Старик подошел к девушке, поцеловал ее и недовольно произнес:
— Добрый вечер, дорогая Берта! Но к чему ты сидишь так поздно за работой? Тебе пора отдохнуть!
— Но, дедушка, разве сегодня не четвертое декабря?
— Да, четвертое.
— Канун собрания штатов?
При этих словах тусклый взгляд глаз старца загорелся гневным огоньком.
— Да, — сказал он, — скоро король Генрих Третий — да проклянет Господь его душу! — соберет всю свою знать и соединится с Лотарингским домом на гибель тех несчастных, что слушают проповедь [5]!
— Дедушка! — с ласковой улыбкой ответила Берта. — Вы знаете, что Господь бесконечно добр, праведен и служит лучшим щитом верных. Он не допустит, чтобы мне и вам был причинен какой-нибудь вред. Да и кто захочет напасть на слабого старца и беззащитную женщину?
Взор старца снова вспыхнул.
— Да! — сказал он. — Я очень стар — мне около ста лет, и уже моя рука давно не обнажала шпаги. Но если на тебя нападут… О! Старый сир де Мальвен вспомнит, как некогда он сражался рука об руку с Баяром, рыцарем без страха и упрека!
