Между тем с востока, из-за Нила, приближалась гроза. Синее как лазурь небо до половины затянулось черною, зловещею тучей. Послышались глухие, далекие раскаты грома, и Нил принял зловещий вид.
Верховный жрец взял Хену за руку и повел к лодке, стоявшей у берега с гребцами, которые держали весла наготове. Девочка не понимала, что с нею делали, но уже заметно начинала чего-то бояться. Трубная музыка и хор жрецов завывали все громче и неистовее.
Верховный жрец, вступив на лодку, провел свою невинную жертву на позолоченное возвышение в носовой части и поставил ее у самого края помоста.
Лодка отчалила от берега и, отплывя несколько сажен к середине реки, повернулась носом к зрителям, любопытство которых, смешанное с невольным страхом, достигло крайнего напряжения.
Зрелище было странное, пугающее воображение. Многие начали догадываться, в чем дело.
А Хену, вся убранная цветными лентами и золотыми обручами, и высокий жрец в белом одеянии, стоявший с нею рядом и державший ее за руку, казались издали каким-то видением, чем-то фантастическим.
Все напряженно и испуганно глядели туда, на это видение.
Жрец поднял к небу руки – и вдруг в воздухе мелькнуло что-то…
В толпе послышался крик ужаса… На золоченом возвышении священной лодки высилась одна только фигура жреца…
На поверхности Нила мелькнули яркие ленты – и исчезли под водой…
– Он столкнул ее в Нил!.. Он утопил ее!..
Но в тот же момент что-то сверкнуло в воздухе. Раздался страшный, какой-то металлический треск, от которого и земля и Нил дрогнули. Это была молния, упавшая с неба на Фивы: привлеченная металлическим изображением Горуса и его ладьей, она, казалось, на секунду остановилась на них – и в одно мгновение золотой бог расплавился от небесного огня… И ладья Горуса, и поддерживающие ее жрецы упали на землю…
Все замерло в ужасе…
Апис, оглушенный ударом грома, обратился в бегство, подняв кверху свой священный хвост и спеша спастись в своем храме – в стойле…
Все бросились бежать, крича и толкаясь…
Мокрая голова Хену показалась над водою. К ней кто-то плыл на помощь: это был ее отец, Адирома.
– Боги не приняли жертвы, – весь бледный и растерянный сказал верховный жрец, поднимая руки к небу. – О всемогущий, гневный Амон-Ра! Ты поразил своего сына, Горуса… Горе, горе нам!
