Подняв голову и взглянув на работу деда, она радостно захлопала в ладоши.
– Ах, дедушка, настоящая богиня Сохет! – воскликнула она, подходя к старику. – Ах, как хорошо!
– Да, дитя, она удалась мне, – задумчиво сказал старик, – сама богиня помогла.
– Она еще лучше, чем Озирис, – сказала девочка, подходя к нише и вынимая оттуда другую восковую фигурку. – А разве ты меньше молился Озирису?
– Нет, дитя, я усердно и ему молился.
– А посмотри, что я тебе покажу.
Хену подбежала к другому концу стола и взяла слепленные ею восковые фигурки.
– Смотри, дед: это – бог Апис, а это – я!
И девочка весело, звонко расхохоталась: ее смешили сделанные ею безобразные фигурки.
– Видишь, какая я? Ха-ха!
Старик добродушно улыбался, рассматривая произведения своей шалуньи-внучки.
– А какой Апис! Какие рога! Вот он сейчас меня забодает.
И девочка снова залилась смехом, прыгая вокруг стола.
– Постой, дед, я теперь слеплю самого фараона, – говорила она, принимаясь за воск.
В это время с берега Нила донесся резкий звук медной трубы.
– Это корабль откуда-то пришел, – заметил Пенхи.
Затем и старик и девочка снова углубились в свои работы.
Слышно было, как на дворе переговаривались рабыни, которые доили коров и коз. С Нила доносился неясный гул голосов: это шла спешная разгрузка прибывшего в Фивы корабля.
– Не будет ли каких вестей о фараоне? – тихо проговорил Пенхи.
– Может быть, он еще победил какого-нибудь царя в земле Либу, – заметила Хену.
На дворе послышался лай собаки.
– Не чужой ли кто-нибудь? – заметил Пенхи. – Надо бы все это спрятать.
Но вслед за тем собака залаяла радостно, отвечая на чей-то призыв. В то же время раздался не то радостный, не то испуганный возглас старой Атор, верной ключницы Пенхи и няньки Хену.
– О всемогущий Озирис! Кого же я вижу! Ты ли это! Из подземного царства Озириса?
– Нет, добрая Атор, я не был в подземном царстве, – отвечал чей-то знакомый голос.
– Кто это? Чей это голос? – удивился Пенхи.
– А как боги милуют отца? Что маленькая Хену? – послышался тот же голос.
– Обо мне спрашивает! – с удивлением воскликнула Хену. – Кто это?
Пенхи как-то задрожал и весь вытянулся, превратившись в слух. Дрожащими руками он стал собирать и прятать куски воска, восковые фигурки, лопаточки. Лицо его вспыхнуло, потом побледнело.
– Не может быть! – прошептал он. – О боги!
– Кто, дедушка? – спрашивала Хену, схватив деда за руку.
– Я не знаю, дитя… Мне почудилось… Он говорит: что отец…
– О великая Гатор! – послышался радостный голос рабынь на дворе. – Наш господин!
