По губам Джейн Сеймур скользнула недоверчивая улыбка.
– Это чудесное ожерелье будет вдвойне прекрасно, когда вы соблаговолите надеть его, миледи, – проговорил Кромвель.
– Милорд! – сказала Джейн, устремив на него свои великолепные спокойные глаза. – Вы шутите, конечно. Мне ли рядиться в жемчуг и носить драгоценности, равные драгоценностям английской королевы? Да я и не знаю, есть ли даже у нее такое ожерелье.
– Действительно, – отвечал с улыбкой граф Эссекский, – у королевы нет подобной драгоценности. Но если вы не верите, что это ваша собственность, то, будьте так добры, вглядитесь в свои фамильные гербы.
Джейн Сеймур нагнулась и немедленно узнала символические фигуры, которыми так часто любовалась в блаженные дни детства.
В ее памяти ожил образ нежного любимого отца; перед ней промелькнули те светлые минуты, когда она, еще маленькая девочка, сидела у него на коленях, а он, гладя ее густые кудри, рассказывал о кровавых сражениях, в которых участвовал, о своих славных предках и близких родственниках, отдавших жизнь за короля и за родину.
Эти воспоминания о давно прошедшем счастье нахлынули на Джейн, и чудесные глаза ее неотрывно глядели на гербы, украшавшие шкатулку.
– Это наши гербы! – воскликнула она. – Неужели этот ларчик был в самом деле собственностью покойного отца?
– Я этого не знаю, – ответил граф Эссекский, удивляясь простодушию Джейн. – Король, мой повелитель, приказал мне вручить вам этот маленький ларчик, и я поспешил исполнить его распоряжение…
– Но… – перебила Джейн. – Все это очень странно! Король был, вероятно, должен отцу и решил расплатиться этими драгоценностями! Но я во всяком случае хотела бы узнать, имею ли я право считать их своей собственностью? – добавила она с большим воодушевлением.
– Вне всяких сомнений! – ответил ей Кромвель.
– В таком случае, милорд, я счастлива! Жемми, добрая Жемми, иди скорее сюда! – воскликнула она с невыразимой радостью. – Король дал мне возможность проститься со двором и уехать немедленно на нашу родину!
– Проститься со двором? Для чего это, миледи? – воскликнул граф Эссекский с глубоким изумлением.
– О, милорд! – отвечала с увлечением Джейн, забыв совершенно, что она говорит с министром короля. – Я хочу уехать потому, что просто задыхаюсь от тоски в этом противном замке, потому, что живу как раба и узница в этой высокой башне, потому, что мы с Жемми тоскуем о свободе и о нашем селе. Приехав ко двору, я исполнила волю моих родных, так как была совершенно без средств, но теперь, когда я получила возможность устроить свою жизнь по своему желанию, никакие мольбы, никакие угрозы не заставят меня выносить эту скуку! Я отдам королеве это белое платье с серебристым отливом и буду одеваться, как одевалась прежде: этот пышный наряд тяжел и неудобен, этот тесный корсет мешает мне дышать! Будьте же так добры и любезны, милорд, скажите королю, как я ему обязана и как у меня светло на душе!
