Если Россия политически не обанкротится и экономически станет на ноги (а это возможно), то она уже в начале XXI века впервые на Польшу посмотрит высокомерно, как на что-то «незначительное» (сейчас такое отношение уже наблюдается, например, к Болгарии). Психологически России это будет приятно сделать. Так отвергнутый когда-то любовник, разбогатев и ощутив свой мировой масштаб, смотрит при встрече на свою бывшую пассию, которая (выйдя замуж за другого) живет достойно, скромно, но не слишком весело и интересно.
Е между Г и Д
(Портрет Евтушенко)
Евтушенко — имя нарицательное. Может быть, это самое нарицательное имя в истории русской поэзии. Это не комплимент и не осуждение. Это феномен.
Автобиографический роман «Не умирай раньше смерти» обнажает истоки евтушенковской нарицательности. Евтушенко — герой многожанрового спектакля, эклектичного действия, где любовная мелодрама соприкасается с политическим фарсом, социальным шоу, метафизическим водевилем, светской хроникой, наконец, комиксом Евтушенко — ласковая душа массовой культуры. Это герой-любовник, шармёр, галантный ухажер, эротический победоносец, перед которым трудно устоять любой женщине, потому что он знаменит, искренен и не жаден. Он не любит ни Лолит, ни проституток, он жаждет побеждать, хочет преград, не любит извращений, он любит любить классически.
Но, главное, это мужской инженю — простодушный, наивный герой, который хочет людям добра, но который больно расплачивается за свои добрые поступки.
В 60-е годы французский журнал «Экспресс» напечатал короткую «предварительную» автобиографию Евтушенко. Помню, там он предстал перед публикой молодым романтическим обидчиком. Спустя много лет он написал большую обиженную автобиографию.
Евтушенко писал, что поэт в России больше, чем поэт. Это не декларация, а самоопределение, развитое в его романе: «Есть просто стихи. Но есть стихи-поступки. К сожалению, хорошо отшлифованный, но запоздалый поступок поступком быть перестает. А поступок вовремя, он иногда не успевает стать отшлифованным». Вследствие подобной эстетики плодятся тома гражданской лирики и творится миф поэта-трибуна, который, как правило, оказывается гораздо меньше, чем поэт:
Мы сегодня — народ,
а не просто обманутые дурачки,
и сегодня приходит на помощь
к парламенту нашему
Сахаров,
протирая застенчиво
треснувшие очки.
Евтушенко назвал свою автобиографию романом, соединив воображаемых персонажей с реальными. В сущности, книга вращается вокруг путча августа 1991 года. Он написал одну уникальную главу от лица арестованного Горбачева, или, вернее, «от лица» его мыслей, другую — о том, как Ельцин ищет носки перед тем, как поехать бороться с путчистами. Он рассказал о знаменитых людях России вроде Ростроповича, о своей любви к футболу и о том, как он пишет свои исторические стихи (см. выше) на балконе осажденного московского Белого Дома. Из книги Евтушенко ясно, что он знал всех, весь мир, и здесь он вне конкуренции: он знал и Фиделя Кастро, и Роберта Кеннеди, и Солженицына; что он был неверным мужем трех уникальных по своим характеристикам жен (поэтессы, диссидентки и англичанки) и стал верным мужем четвертой жены, которая редактировала эту автобиографию.
