При слове «адвокат» Анна вздрогнула, она теперь только вспомнила про Смельского, который поехал к управляющему графа потому, что он был его университетским товарищем.
Но если он поехал к управляющему, то, значит, к нему, к этому самому пострадавшему, к этому ограбленному мужем Тани.
И мысль о предоставлении защиты Краева Смельскому показалась ей несбыточной.
Конечно, ради любви к ней, к Анне, он, может быть, и согласится на это, но разве она сама посмеет предложить ему защиту человека, который оказывается заведомым негодяем…
Разве она простит себе потом эту просьбу, разве Андрей не будет иметь права упрекнуть ее, говоря, что он ценою своей чести спас от позора «семью ее сестры».
«Нет, это невозможно!» – мелькнуло было у нее в голове, но потом она сообразила, что, наоборот, это вовсе не то, что она думает, сам граф говорит, что адвокат может смягчить участь обвиняемого, потому что он попал в шайку по легкомыслию, может быть, по жестокой бедности, ради нужд горячо любимой семьи. О, в таком случае никто другой, кроме Андрея, не должен выступить его защитником.
И она, подняв голову, переспросила графа:
– Вы думаете, хороший адвокат может тут помочь?
– Да, конечно, и я найду его! – просто отвечал старик, как будто дело это касалось ближе всего его самого.
Даже в эту минуту хаоса мыслей и ощущений Анна с удивлением взглянула на него.
Теперь только она поняла, как добр и честен он, этот более всех пострадавший в страшном деле человек.
– Не надо! Дорогой граф! Не надо! – с чувством схватила его за руку Анна. – У меня есть такой человек, это мой жених, адвокат Смельский.
– Смельский? Это хотя и молодой, но очень хороший адвокат, – сказал Сламота.
– Но… – начала было Анна и остановилась.
– Что вы хотите сказать?
– Но он друг вашего управляющего. Он и теперь, привезя меня сюда, отправился прямо к нему на квартиру.
Немного озадаченный этой неожиданностью, граф тотчас ответил, однако:
– Что же такое? Это ничуть не мешает их дружбе, и я уверен, что господин Шилов настолько честный человек, что он не помешает ему облегчить судьбу семьи преступника, каков бы он ни был.
И Анна согласилась с этим доводом. В это время сиделка вышла в сад и, подойдя к графу, доложила ему, что больная пришла в себя.
– А, – сказал Сламота, – теперь вы можете пойти к вашей сестре, я думаю, что ваше присутствие принесет ей большую пользу, чем мое, а я пойду домой сделать кое-какие распоряжения насчет ванн, которые предписал доктор для вашей сестры.
