На нее пахнуло лекарствами, а из комнаты налево высунулась голова сестры милосердия в белой накидке.
Она, словно хозяйка этого дома, спросила у Анны, что ей угодно.
– Где Таня? Татьяна Николаевна? Я ее сестра!
– Ах вот что! – ответила сиделка. – Сестра ваша больна… Она теперь в забытьи… Впрочем, не тревожьтесь, ей сегодня получше. Она уже перенесла кризис.
– А Павел Павлович где?
– Я никакого Павла Павловича не знаю.
– Муж Татьяны Николаевны.
– Не знаю.
– Он уехал разве куда-нибудь?
– Не знаю!
Анна пожала плечами и хотела уже выйти в сад, чтобы хоть у кого-нибудь добиться толку, когда ее окликнула из двери, ведущей в кухню, девочка, раньше смотревшая за детьми.
– Барышня! Барышня! Пожалуйте сюда!
Анна невольно двинулась на этот зов.
– Здравствуйте, Анна Николаевна! – сказала девочка. – Вы барина спрашиваете? Ах, барышня, если бы вы знали, что случилось! Барина ведь в полицию взяли. Барин украл деньги у сламотовского управляющего…
Анна совершенно опешила и долго, вероятно, не добилась бы толку и не поняла ничего, если бы тот старик, который сидел в саду с детьми, не показался на пороге и не сделал ей почтительный и в то же время многозначительный знак последовать за ним в садик.
Анна невольно повиновалась этому жесту, потому что в нем было нечто повелительное, а лицо старика – серьезное-пресерьезное.
– Позвольте вам рекомендоваться, – сказал старик, – Виктор Казимирович Сламота.
– Очень приятно, граф! – сказала Анна, но испуганным, дрожащим голосом и тотчас же прибавила: – Ради бога, объясните мне, что с моей сестрой и с зятем?
– А, вы сестра госпожи Краевой! Сядемте немножко, поодаль вот тут, мне очень жаль, что мне именно, а не кому-либо другому, приходится объяснять вам то, что тут произошло. Но, понимая, что никто, кроме меня, этого сделать не может, я считаю долгом передать вам следующее.
И старик вкратце, но ясно и точно передал все, что было известно ему самому.
По мере углубления в подробности лицо Анны бледнело все более, потом оно вспыхнуло, слезы брызнули из глаз и она, выхватив платок, зарыдала, шепча:
– Бедная Таня! Бедная!
Сламота опустил голову.
Он рассказал все, касающееся печального факта, но не объяснил молодой девушке, почему он сам, потерпевший, тут, около жены его грабителя. Да и Анне даже в голову не пришло спросить это, ей казалось, что этот старик и должен быть тут, это его обязанность, потому что недаром же она слышала про него столько хорошего.
Вдруг Анна отняла руки от лица и спросила:
