Трудно найти что-либо столь же вредоносное, как менструальная кровь. Самое сладкое вино превращается в уксус, когда к нему подходит женщина, у которой месячные. Если она коснется всходов, урожая не будет; если она будет прививать черенок, он не примется; если сядет под деревом и обопрется спиной о ствол, с дерева опадут все плоды. От ее взгляда тускнеют отполированные зеркала, темнеет блеск стали и сияние слоновой кости. При ее приближении пчелы умирают в улье, на бронзу и железо нападает ржавчина, от нее исходит зловоние. Собаки, лизнувшие эту нечистую кровь, становятся бешеными, с их укусом в тело попадает яд, от которого нет исцеления. <…> Это кровотечение настолько зловредно, что возобновляется каждые тридцать дней, а каждые три месяца бывает особенно обильным[83].
Комментируя этот отрывок, многие теологи усматривают связь между всеми описанными здесь ужасами и грехопадением; женские месячные — продолжение наказания, которому Господь некогда подверг Еву: по наущению демона она сорвала запретный плод и увлекла за собой в падении Адама; Бог покарал ее, а заодно и ее дочерей, то есть всех женщин, приговорив их к тому, чтобы в напоминание о первородном грехе они каждый месяц осквернялись красным. Другие авторы, особенно живущие в монашестве, используют этот тезис, чтобы подчеркнуть, до какой степени женское тело наполнено нечистотами: под своей привлекательной оболочкой оно скрывает лишь гниль, грязь и экскременты[84].
Но Отцам Церкви и их эпигонам кроваво-красный цвет напоминает не только о пагубном и зловредном явлении, какое, по их мнению, представляет собой менструация, а еще и о другом красном потоке, благотворном и оплодотворяющем. Этот освящающий, животворящий красный цвет — цвет крови, которую Христос пролил на кресте. Начиная с XII–XIII веков он появляется на знаменах крестоносцев и на богослужебных тканях для месс, посвященных Кресту и мученикам. Благодаря самопожертвованию этих последних Церковь "сменила цвет", как объявляет еще в III веке святой Киприан Карфагенский: "Поистине счастлива наша Церковь: благодаря первым деяниям братьев наших она стала белой; а ныне, благодаря крови мучеников, обрела великолепие пурпура"[85].
Этот священный "пурпур" Христа Искупителя и всех тех, кто умер за веру, — главный оттенок красного для христианства. На нем стоит задержаться подольше.
Кровь Христа
Слова святого Киприана верно отражают реальную действительность ранней эпохи в истории Церкви, эпохи великих гонений. Но они оказались и пророческими: чем дальше по времени, тем больше христианство становится религией красного, религией крови. А происходит это главным образом потому, что всюду множатся изображения распятого Христа, прославляются Страсти Господни и, как итог, возникает и развивается культ Святой Крови.
