Хотя природные инстинкты людей (в частности, присущая им способность любить) могли бы, думаю, стать почвой для выработки новой морали, поиски нравственной опоры для жизни людей в мире, где больше не доминирует церковная догматика, с началом эпохи Просвещения, по сути, прекратились. Вот и живут с тех пор люди, как писал в «Исповеди» Лев Толстой, «на основании начал, не только не имеющих ничего общего с вероучением, но большею частью противоположных ему; вероучение не участвует в жизни… исповедуется где-то там, вдали от жизни и независимо от нее… Если сталкиваешься с ним, – жаловался Толстой, – то только как с внешним, не связанным с жизнью, явлением. По жизни человека, по делам его нельзя узнать, верующий он или нет».
Уже в момент Французской революции зародилось литературно-художественное движение романтизма, которое, по сути, было своеобразной формой идеалистического противодействия бездуховному материализму или деизму. Воспитательное значение романтической литературы в XIX веке было для многих людей более значимым, чем влияние церкви. Художники, писатели и, особенно, поэты романтического направления создавали образы осознанно нечеткие, туманные, расплывающиеся в безмерном пространстве и в то же время возвышенные, и эти образы увлекали людей в направлении целей, выходящих за рамки их реальной жизни. Не церковь, а искусство романтизма поддерживало веру миллионов людей в запредельные идеалы.
В течение столетия дух романтизма был своеобразным противовесом духу просветительства. К концу века этот романтизм стал выдыхаться, что тут же проявилось в искусстве декаданса. В XX веке романтики попытались придать сакральный смысл нашим вполне земным целям. Вспомним восторженное воспевание ими колониализма и имперского великодержавия (Киплинг, Гумилев, Георге) или большевистской революции (Горький, Островский, Багрицкий или Светлов в «Гренаде»). Потом была страшная война, после которой музы вынуждены были замолчать. А затем настало время постмодернизма, который похоронил романтизм, да и восторг просветителей перед могуществом науки порядком приглушил. Теперь вовсе не нужны никакие макронарративы – радостей, де, как и проблем в жизни людей и без них хватает.
Второе несомненное достижение вольтерьянцев – формирование идеологии либерализма, который победил в Европе после Французской революции (хотя и не сразу). Эта революция (в отличие от голландской, английской или американской, которые стали возможными благодаря цепи событий, включая случайные) была осознанно инициирована людьми, воспитанными на идеях просветителей.
