Надо заметить, что спорить о сущности бытия чеховские герои начали не сразу. Сначала писатель старался не касаться волнующих его вопросов. Пишет Чехов много, но, по сути, все его рассказы начального периода – это всего лишь талантливо сделанные бытовые зарисовки. Смешные, часто сатирические, порой лирические, иногда просто милые «шуточки». Но в 1887 году он сел писать «Степь» и прежнее многописание закончилось. Литературное детство завершилось. Чехов понимал: как писатель он уже состоялся. Его признали «выдающимся беллетристом» и выдвинули на Пушкинскую премию. Теперь можно наконец выбирать тему, важную прежде всего для него самого.
Первой прозвучала у Чехова (возможно, по подсказке Суворина) так называемая «русская тема». Автор «Степи» как бы следует за гоголевской птицей-тройкой: «Что-то необыкновенно широкое, размашистое и богатырское тянулось по степи вместо дороги… Кому нужен такой простор?.. Можно в самом деле подумать, что на Руси еще не перевелись громадные, широко шагающие люди вроде Ильи Муромца и Соловья Разбойника и что еще не вымерли богатырские кони. Егорушка, взглянув на дорогу, вообразил штук шесть высоких, рядом скачущих колесниц, вроде тех, какие он видывал на рисунках в священной истории; заложены эти колесницы в шестерки диких, бешеных лошадей и своими высокими колесами поднимают до неба облака пыли, а лошадьми правят люди, какие могут сниться или вырастать в сказочных мыслях».
От чеховской «Степи» веет оптимизмом, не изжитой еще верой в потенциал родного народа. Хорошо сказал о повести Николай Михайловский: «Читая, я точно видел силача, который идет по дороге, сам не зная куда и зачем, – так, кости разминает…» Чехов будто ждет, что богатырь вот-вот закончит разминку и начнет совершать былинные подвиги, которые увлекут русских людей в неизведанное и прекрасное будущее.
В написанном Чеховым в те годы некрологе генералу Пржевальскому есть вдохновенные и, безусловно, искренние строки: «В наше больное время, когда европейскими обществами обуяли лень, скука жизни и неверие, когда всюду в странной взаимной комбинации царят нелюбовь к жизни и страх смерти, когда даже лучшие люди сидят сложа руки, оправдывая свою лень и свой разврат отсутствием определенной цели в жизни, подвижники нужны, как солнце. Составляя самый поэтический и жизнерадостный элемент общества, они возбуждают, утешают и облагораживают. Их личности – это живые документы, указывающие обществу, что кроме людей, ведущих споры об оптимизме и пессимизме, пишущих от скуки неважные повести, ненужные проекты и дешевые диссертации, развратничающих во имя отрицания жизни и лгущих ради куска хлеба, что кроме скептиков, мистиков, психопатов, иезуитов, философов, либералов и консерваторов есть еще люди иного порядка, люди подвига, веры и ясно сознанной цели».
