Я положил Ирке руку на коленку.
Сверху моей она положила свою ладонь.
Это было очень круто.
Потом она свою руку убрала, и моя освобожденная ладонь погладила ее коленку.
Ирка не возражала.
Моя ладонь продвигалась все выше по ноге, и уже дошла до края юбки.
Ирка не возражала.
Я чуть-чуть залез под юбку и зачем-то сжал ее ногу.
Ирка прильнула к моим губам.
Мы долго не отрывались друг от друга, но тут с экрана раздались характерные звуки – там начался секс.
Мы откинулись в креслах и стали смотреть.
Секс на экране был отвратительный: в каком-то грязном помещении мерзкие люди срывали друг с друга одежды и дышали при этом так тяжело, как будто таскали кирпичи.
– У тебя была женщина? – прошептала мне Ирка на ухо.
Наверное, надо было соврать, чтобы выглядеть классно.
Но у меня не получилось: я отрицательно покачал головой.
Я посмотрел на Ирку, чтобы понять ее реакцию. Но не понял.
Я думал, как бы про то же самое спросить у нее…
«У тебя был мужик?» – звучало как-то совсем пошло.
«Ты девственница?» – просто невозможно.
Но Ирка сама нагнулась ко мне и прошептала:
– Хочу, чтобы ты был первым моим мужчиной.
Мне стало ужасно страшно. В груди образовалось неясное ледяное облако, которое стало распространяться по всему телу, и я испугался, что задохнусь.
Я обхватил Иркину голову руками и как безумный начал ее целовать, совершенно забыв, что мы сидим в кинотеатре.
– Я кончил! – заорал какой-то идиот с экрана.
Мы с Иркой отпрянули друг от друга.
Потом я провожал ее, и мы долго целовались в подъезде, сидя на подоконнике.
Я возвращался домой.
Холодное облако внутри уже давно потеплело. Никогда в жизни мне не было так тепло внутри.
Я вошел домой и понял, что мне ужасно хочется рассказать про то, что со мной происходит.
Мама смотрела телевизор. Отца не было.
Ляга – мой единственный собеседник – дремала на своем острове и совершенно не выказывала желания выслушать мои истории.
Тогда я раскрал компьютер и начал писать.
Конечно, если бы я был настоящий поэт, я бы написал что-нибудь лирическое типа: я помню чудное мгновенье, здрасьте вам…
Но я же так – побалдеть. Я к своим стихам серьезно не отношусь. Впрочем, к чему я отношусь серьезно? Разве что к Ирке…
Что ты выдумал такое —
Улыбаться невпопад?
Как макбук себя расстроил —
Кто же в этом виноват?
Уходи, спокойный, твердый,
По бездушной мостовой,
Разбивая мордой гордой
Воздух, от жары тугой.
Мимо стен и мимо окон,
Мимо лиц и мимо глаз,
Не заметив наглый локон,
Выставленный напоказ.
