В шестнадцать лет какие могут быть рефлексии и раздумья, когда вся жизнь перед тобой – обнаженная и открытая? Хватай ее! Имей! Насилуй! Радуйся! Достаточно посмотреть на всегда довольное лицо моего сына, чтобы понять: никаких проблем в шестнадцать лет нет и быть не может.
А в мои годы не то уже совсем…
Знаете, чем еще, кроме опыта, отличается юность от зрелости? В юности нет предчувствий – только чувства одни, никаких «пред» не предполагается… Только чувства. Они налетают, хватают тебя, теребят… Без предупреждения. Сразу.
Те два человека, которые ведут бесконечный спор внутри меня, они позже рождаются. Конечно, позже.
Когда, прежде чем броситься в очередную пропасть, сто раз подумаешь и прикинешь: хватит ли у тебя крыльев для полета.
Когда ногой воду попробуешь, а потом уж…
И тогда тот, живущий внутри тебя, который постоянно предупреждает: «Не лезь! Не суйся! Добром не кончится!», вызывает куда больше доверия, чем первый, оптимистичный, все время вскрикивающий с улыбкой: «Давай! Сейчас будет по-другому! Сейчас будет не как всегда! Иначе! Давай! Вперед!»
Сережка мой не рефлексирует по поводу того, чего он ищет. Живет себе и живет. И радуется жизни.
Да и ищет ли он чего-то? Не думаю. Нет такой у него пока задачи.
А я вот все думаю: «Что я ищу? Чего ищу? Что может искать человек в пятьдесят лет, когда уже пора бы все найти, да и пользоваться, жирея, тем, что нашел?»
Зачем я про все это думаю?
Вот идет она сейчас ко мне, Инесса Валовая…
Она – кто? Она директор неведомой мне, наверняка занудливой, певицы по имени Ирма Стук. И больше она никто в моей жизни.
Она зачем идет? Она идет, чтобы заплатить мне деньги за запись певицы. И больше ни за чем она не идет.
Она сейчас что будет делать? Следить за записью. Потом отдаст мне деньги, про которые мы договорились. И больше она ничего делать не будет.
Я – кто? Я – звукорежиссер популярного московского театра, имеющий возможность пользоваться замечательной студией.
Она – кто? Она – директор певицы.
И больше мы никто.
Почему же у меня такое ощущение, словно я сам себя убеждаю.
У меня есть жена, есть Ирка моя… Мало, что ли?
Так чего же мне не хватает? Что я ищу все время? Вот уже шестой десяток, как ищу?
И тот, Первый, живущий во мне оптимист неисправимый, шепчет: «Одиноко тебе, вот и все. Избавления ты ищешь от одиночества. И, может быть, как раз эта, которая идет по коридору сейчас, это самое избавление и есть. Почему нет? Если сто раз не получалось, на сто первый вполне даже может получиться. Почему нет? Почему?..»
