Тут Анчи вспомнил, как вчера на гулянье он перед всеми охотниками хвастать стал…
— Прости меня, — сказал он Барсу. — Я горькую воду пил. Она любому закружит голову.
— И мне тоже может? — удивился Барс.
— Если выпьешь, то и ты натворишь всяких дел.
— Нет, этого не будет, — махнул лапой Барс.
— Давай принесу, попробуй…
— Неси! — согласился Барс, — я сюда и Барсиху приведу.
Анчи побежал в улус, купил много вина и в больших туесах потащил его в лес.
Вскоре пришёл и Барс с Барсихою. Они ласково разговаривали друг с другом, и было видно, что живут они дружно.
Охотник стал угощать гостей.
Барсиха выпила полтуеска и сказала:
— Ах, какая противная, горькая вода! От неё голова болит и в глазах двоится.
Барс, который девятый туес пил, пошатываясь, закричал:
— Ты сама противная, ничего не понимаешь!
— Э, Барс, не узнаю тебя, однако, — удивилась Барсиха.
— Замолчи, а не то отсюда ног своих не унесёшь! — заорал Барс. И стал рвать и ломать всё, что попадётся. Потом ударил себя лапой в грудь и закричал:
— Я Жабу-шайтанку убил, голову ей оторвал. И тебя, Барсиха, буду бить! Даже охотника раскрошить мне ничего не стоит.
Тут Барс зашатался, упал и захрапел.
На следующий день Барс, встретившись с Анчи, сказал ему:
— Правда, арака сильней меня. Глупым от неё становишься, ум теряешь. Лучше не пить её. А дружбу нашу давай так кончим: здесь ты охотишься и я охотился. За добро твоё — покину я вашу Шорию, не стану тебе дорогу переходить, уйду за девяносто долин.
С тех пор в наших местах и не стало барсов.
Что положишь, то и возьмёшь
В старое время это было.
У синих гор Убу, где течёт быстрая и сердитая Мрас-Су, жили когда-то два соседа-охотника. Старшего звали Шелтерек, а младшего — Толай.
Шелтерек, бывало, добудет пушнины рублей на сто и загуляет, зашумит; можно подумать, что у него много денег. Торопится так, как будто на земле последний день живёт. А Толай даже и медведя убьёт, — прищурится только, слова лишнего не обронит.
И всегда Шелтерек к Толаю что-нибудь взаймы брать приходил, — у Толая всегда самое нужное охотнику в запасе было.
— Дай, Толай, немного пороху, — как-то попросил Шелтерек, — пойду на глухарей поохочусь.
Толай молча пошёл в сени, принёс туесок и отсыпал Шелтереку пороха, сколько тому надо было.
Дня через три Шелтерек принёс взятый взаймы порох.
— Ладно, — сказал Толай, — ты знаешь, где в сенях туесок стоит, положи порох туда.
Шелтерек высыпал порох в туесок и ушёл.
Не прошло после этого и пол-луны* (*Пол-луны — полмесяца, две недели), как Шелтерек опять к Толаю прибежал.
