— Чужая душа потемки, — пожал плечами бизнесмен. — Может он подкупил кого-то из слуг или повара. У него у самого алиби, все шито-крыто. А потом колдун начал ему угрожать. Потребовал, к примеру, больше денег. Произошла ссора.
Ученый покачал головой.
— Никто из здравомыслящих людей, а Астарх, несомненно, был таким, не доверил-бы хоть сколько-нибудь важный секрет слугам. Здесь человеческая жизнь не стоит ничего. И если кто-то предложит хоть медный пятак, то такой сообщник, как слуга, сдаст тебя с потрохами и выложит все тайны. И то, что Сафриус потребовал больше денег, тоже ерунда. Он гораздо богаче правителей. Деньги ему не нужны. И Астарх сказал в нашу последнюю встречу, что решил вернуться в провинцию. Правление страной он оставлял на вдову. Так что у него мотива не было.
— Значит это она. Такая как она, не то, что яду подсыпать может, сердце из груди вынет, и глазом не моргнет. Та еще змея! — обрадовался Юлик, что и он может предложить «следствию» версию, да еще такую приятную, обвиняющую противную, несимпатичную коронованную особу.
— А с чего бы она тогда суетилась с этим ядом. Она же сама заявила, что ее мужа отравили, — попытался опровергнуть, блестящую идею Андрей. Юлик снисходительно махнул на него рукой.
— Так, для отвода глаз. Преступники всегда так делают. Кто будет подозревать того, кто, вроде, сам больше всех хочет раскрыть преступление и покарать преступника?
— Только ей не от чего было отводить чьи-то глаза. Все считали, что правитель умер от болезни. Заболел и умер. Ни у кого никаких подозрений не было, — сказал Андрей.
— Ну, может, она боялась, что потом кто-то, что-то пронюхает, или колдун ее выдаст. — Предпринял последнюю попытку отстоять свою блестящую версию Юлик.
— Дело в том, — подал голос ученый, — что даже, если бы все так и было, то, поверьте, ни один человек не посмел бы высказать подозрения о том, что правительница отравила Светлейшего. Этого человека больше никто и никогда бы не увидел. Ей не зачем было ничего делать для отвода глаз. Ее могли бы обвинить, только если бы застали с пузырьком яда над телом мужа. При всех других обстоятельствах она вне подозрений. Даже, если бы она и была убийцей. Нет, это не она.
— А зачем, если Вы говорите, что колдун страшно богат, ему вообще участвовать в этом деле? Он ненавидел Светлейшего? Или они враждовали? — Скворцов внимательно смотрел на ученого.
— Особой любви между ними, насколько мне известно, не было, но ни вражды, ни ненависти тоже. Сафриус иногда выполнял «деликатные», не вполне законные поручения правителей. Колдовство, вообще-то, под запретом здесь, но на делишки Сафриуса смотрели сквозь пальцы, так как его таланты были, время от времени, нужны. Астарх, единственный из всей семьи, не то, что ненавидел колдуна, но явно его недолюбливал.
