Спросил и костлявой рукой перед своим лицом провел. И лицо вдруг изменилось! Был мертвяк, а стал обычный мужик, только с глазами горящими, что угли.
Степан моргнул, прогоняя морок. Вран снова усмехнулся, острым, похожим на птичий коготь, ногтем поскреб подбородок, сказал:
– Сил мало. Долго мне эту личину не удержать. Но ты, охотник, не боись, день-другой – и привыкнете вы к любому моему обличью.
И снова стал ожившим мертвяком, положил ладонь на голову ворона, отступил обратно в туман.
– Зря ты так, Степа, – зашипел рядом Игнат. – Не надо его злить. У него такая силища! Такого в друзьях нужно держать, а не во врагах.
Такого бы лучше держать посаженным на цепь посеред непролазной топи, подальше от людей. Но вслух Степан это не сказал, даже мыслей испугался, повел плечами, разминая затекшие мышцы, буркнул:
– Уходить пора.
– Пути видишь? – Дружок закадычный Игнат тоже многое про него понимал, потому и спросил не про одну дорожку, а сразу про все пути. Какой ни выбери, а в нужное место все равно придешь. Рано или поздно.
– Вижу. – Степан перекинул через плечо вещевой мешок, с тоской посмотрел на почти уже догоревший костер. С костром было спокойнее, но с собой ведь огонь не унесешь. – А ты что теперь видишь, Игнат?
– Я не вижу, я знаю. – Игнат загадочно улыбнулся. – Чуйка у меня появилась. Вот у тебя на тайные тропы и зверье чуйка, а у меня – на золотишко. Держись меня, Степа! Вдвоем мы с тобой горы свернем с нашими-то уменьями!
– Вдвоем? – Ему еще верилось, что от Врана можно избавиться, что тот уйдет, как и обещал, как только наберется сил.
Зря надеялся…
Уже собрались идти, когда Вран вдруг сказал:
– Еще об одном одолжении вас попрошу. – Посмотрел он на скрученную у срубленного дерева цепь. – Сбросьте в болото. Чтобы не было этого тут, чтобы не мозолило глаза.
Хотелось спросить, а чего ж сам не сбросит, но Игнат не дал спросить, подхватил с земли замок, зашвырнул далеко в топь. Цепь досталась Степану. Ржавые петли он скручивал неспешно, пытался понять, что за сила такая в этой железяке, если Вран даже дотрагиваться до нее не желает. А когда скрутил, столкнул в воду, да только не на глубину. И место запомнил. Просто так, на всякий случай…
Выбирались из топи долго. И не потому, что Степан терял след. Наоборот, потому что видел больше того, что положено обычному человеку. Невидимые ловушки видел. Ловушки эти светились серебром и поставлены были не на зверя. Вран их тоже видел. Или просто чуял. Подходил близко, но всегда останавливался на безопасном расстоянии, рассматривал серебряную паутину, ухмылялся мертвецкой улыбкой, а потом говорил:
