Сильно болели намятые бока, похрустывал чуть было не переломившийся в тисках хребет.
Она проверила, все ли в порядке в ее норе. Голодные рысята с визжанием бросились к матери, едва та просунула голову в пахнущую молоком темень норы. Нет, в материнских зубах не было ни куропатки, ни зайца. Самый рослый рысенок, самец, с досады вцепился крохотными зубками в губу матери. Она ударила его лапой, откатила внутрь норы и побежала добывать пищу.
Возбужденная битвой с сохатым, рысь не проявила должной осторожности, когда подходила к своей норе. Если бы она внимательно посмотрела наверх, то увидела бы ушастую соболиную головку. Соболишка, тот самый, которого она отгоняла от норы три дня назад, вновь пришел сюда. Уж больно заманчиво было полакомиться рысятами, нежнейшее мясо которых так вкусно пахнет молоком.
Рысь, поторчав у норы, ушла, но соболек еще долго не двигался, ждал: не вернется ли? Наконец он решился, спустился к норе. Тотчас оттуда выглянула любопытная мордочка боевитого самца. Он склонил голову набок, как бы спрашивая: а ты кто такой? С коротким змеиным шипением выпущенной из лука стрелою соболь бросился на рысенка, полоснул зубами-иглами по чуть опушенной шее. Рысенок упал замертво. Ушастый хищник выволок добычу на снег и не спеша, не особенно тщательно обгладывая кости, съел ее. Не успел он заглотать последний кусок мяса, из норы высунулись морды сестриц съеденного рысенка. Голод, Его Величество Голод притупил инстинкт самосохранения. Сейчас они чуяли запах крови, запах мяса, вовсе не думая о том, что эта кровь, это мясо - плоть их родного брата.
Рысята один за другим вышли из норы и начали жадно слизывать со снега незатвердевшие еще бурые солоноватые пятна.
Первую самочку постигла участь брата - соболь полоснул зубами нежную шею; другая заковыляла было к норе, но была остановлена и задушена при входе.
Рысь обежала свои владения, довольно обширный участок тайги с незаметными глазу метками на деревьях, но не добыла пищу. Лишь однажды она вспугнула глухаря, но в зубах ее остались только хвостовые перья. Увернулась птица от страшной смерти, вовремя взлетела. И в неудаче, как всегда, был виноват пестрый окрас добытчицы.
Она поднялась на взлобок, поросший корявыми лиственницами, заставленный замшелыми валунами. В тяжелом панцире льда внизу белела под луною река. На том берегу аляповато облепили сопку с одного бока темные избы - будто тяжелые огромные валуны скатились с вершины. Над каждой избою колом стоял дымный столб. Лениво брехала собака. Из избы на отшибе, где в окнах горел яркий свет, летели в промозглую стынь тайги ритмичные джазовые аккорды.
