«Нам еще нужно привыкнуть к миру, где о валюте нужно судить не по тому, кто ее эмитировал, а по тому, кто ею пользуется. Точнее, по тому, сколько людей ею пользуется и для чего».
Давайте представим мир, в котором широко используется валюта, но никто не помнит, кто эту валюту создал и почему она была создана. Все знают лишь, что в пределах их местного сообщества у валюты есть покупательная способность.
Небольшая фантазия: представим, что через десять лет в глухой деревушке, вдали от развитых стран, деревенские жители меняются двумя валютами. На одной из них нарисована собака японской породы шиба-ину, и называется эта валюта догкойн. Не знаю точно, как это слово правильно произносить, да и неважно: важно, что за нее можно купить дюжину яиц. Вторая половина деревенских жителей использует другую валюту, на ней нарисована пожилая белая леди по имени Елизавета. Они понятия не имеют, кто такая Елизавета. Они не знают, почему ее портреты украшают монеты. Возможно, она написала хорошую песню, а может, выиграла канадский конкурс талантов Teen Idol. Никто этого уже не помнит, зато на эту валюту можно купить шесть яиц.
Этим людям всё равно, кто эмитировал валюту; им важно лишь, есть ли у нее покупательная способность. В такой ситуации валюта ценится исключительно по своей денежной сущности, в силу того, что она принимается, – в силу ее использования.
Между этими валютами существует одно фундаментальное различие. Для одной из них имеется предсказуемое, стабильное денежное предложение. А на второй просто есть портрет пожилой белой леди по имени Елизавета. Поэтому одна из валют обладает некой реальной и неотъемлемой ценностью – ведь в ней снижен уровень неопределенности, присущий традиционным валютам, – а вот вторая такой ценностью не обладает.
Нам нужно приготовиться к жизни в мире, где будет одновременно существовать множество валют.
Сосуществование множества валют
Валюта как средство выражения, как языковой инструмент теперь не зависит от эмитента. Всё теперь зависит от людей, которые совершили выбор, и ценность валюты рождается в процессе ее использования. Общество наделяет валюту ценностью самим фактом того, что готово ее использовать. Мы еще будем впечатлены валютами, которые появятся по чьей-нибудь причуде, в виде шутки (возможно, что и злой), и они войдут в массовое сознание интернет-пользователей, а затем обретут силу настоящих и широко используемых в сообществе денег.
Как же жить в таком мире? Что означает конкуренция валют, если этих валют – миллион? Будет ли существовать цифровой дефицит, хотя бы только на местном уровне и в контексте каждой из этих валют? Что, если дефицит не является функцией эмитента, а порождается в контексте приятия и в контексте знака как такового?
