Смутно помню, как мы бежали по лужам каких-то узких переулков: впереди – Крыс, за ним – волокущие меня под мышки граф с Маленьким Диком. Время от времени я спотыкался, и мы, все трое, кубарем катились по грязи раскисшей улицы. От земли несло помоями. Крыс возвращался, чтобы помочь меня поднять, и мы бежали дальше. Дик ругался, а задыхающийся граф, в утешение мне, всю дорогу рассказывал поучительную историю об одной баронессе, которая, отравив первого мужа из-за наследства, тоже очень переживала и даже хотела уйти в монастырь, но все кончилось хорошо – этой весной она вновь полюбила и вышла замуж… в четвертый раз…
Мы все время куда-то сворачивали, переулки становились все уже и уже, мы спускались по прогнившим деревянным настилам, мимо полуразрушенных двухэтажных бараков… Потом Крыс крикнул, чтобы мы заткнулись, граф замолчал, и мы свернули на мощеную дорогу, забежали через арку во двор скучного серого дома, спустились по громыхающей железной лестнице в подвал и долго плутали по катакомбам в полной темноте.
Пахло бродягами. Маленький Дик наступил на крысу и, шарахнувшись в сторону, разбил лицо о выступ стены. Совсем рядом с нами детский голос пел «позабыт, позаброшен», а наверху монотонно скандалили пропитым мужским голосом. Звуки доносились с удивительной отчетливостью. «Потратить четыре серебряка на сковородки! Главное, эти сковородки для газа! Где ты у нас газ видела? Где? Нет, покажи мне, где? Потратить четыре серебряка на сковородки…»
– Почти пришли. Здесь лестница, осторожнее, – прошептал Крыс, после чего моя нога немедленно провалилась в пустоту, граф не сумел меня удержать, и я покатился вниз по неожиданно крутой лестнице…
Очнулся я, сидя в плетеном кресле, в мрачной каморке, весьма напоминающей нашу камеру. Только потолок здесь был еще ниже, а окон не было вовсе, зато горело несколько свечей и в углу стоял огромный, обитый железом сундук. У противоположной стены располагалась ржавая ванна, над ванной поднимались хлопья белой пены. Из пены торчала голова Дика и его руки, – в одной было зеркало, в другой бритва. Я отодвинул от лица склянку с нашатырем, которую упорно подсовывал мне под нос граф.
– Надо решать, – сказал Крыс. – Долго нам прятаться не удастся. Насколько я понимаю, будет грандиознейшая облава.
– Насколько понимаю я, – возразил граф, – на вас, Крыс, нередко устраивались грандиозные облавы, однако результаты их были плачевны – вы продолжали плодотворно работать.
