– Я предлагаю прогуляться к Крафту и спросить прямо. В лоб, чтобы было больно и обидно, – предложил Скорохват.
– Это мы всегда успеем, – осадил его Снегов. – Скажи, Дамир, зачем ты прилетел на Модену?
Стрельцов рассказал о цели своей поездки. Скорохват разочарованно ухмыльнулся и тут же потерял интерес к аркадийцу. Ему, золотому берету, было непонятно, как можно свою жизнь угробить на выращивание пшеницы и настраивание роботов. А вот Снегов с интересом выслушал рассказ Дамира, и подозрения вновь пробудились в его душе. Но он ничего об этом не сказал.
– Какие у тебя планы дальше? Что будешь делать? Есть куда пойти? – поинтересовался Снегов.
– Я должен был остановиться у одного знакомого, но не застал его дома. Так что пока не знаю. Не было времени подумать, – соврал Стрельцов.
– Решено. Сегодня заночуешь у меня. А там посмотрим, – тоном, не терпящим возражений, заявил Шторм. – В конце концов, я должен для тебя хоть что-то сделать…
– Я лучше в гостинице. Неудобно как-то, – все же попытался отказаться Дамир.
– Неудобно – голым задом в муравейник, а этот вопрос даже не обсуждается, – отрезал Шторм.
Стрельцов чувствовал, что оказался вовлечен в какую-то историю. Тут и меченые, и неведомый Крафт, и всесильный Пастораль, а на другой чаше весов трое золотых беретов, которые затеяли непонятную пока игру. Все это кружило голову, заставляло играть кровь. Мог ли он еще несколько месяцев назад мечтать о таких приключениях? Дамир чувствовал, что прикоснулся к настоящей жизни, по сравнению с которой его будущее робототехника выглядело скучным и серым. Хотя еще пару дней назад он не мог представить ничего более удивительного и фантастичного, чем роботизированные механизмы. Он старался не задавать лишних вопросов. Придет время – сам во всем разберется и решит, как жить дальше.
А пока он мог впервые за последние сутки расслабиться и отдохнуть. Жизнь, кажется, налаживалась.
Утро золотом растеклось над Моденой.
Дамир в одних легких шароварах стоял на балконе апартаментов Алекса Шторма и наблюдал за просыпающейся столицей. С высоты двенадцатого этажа открывался потрясающий вид на городской муравейник. Высотные здания, городские ребра, перемежались с крохотными кирпичными пятиэтажками и были окольцованы многоуровневыми транспортными магистралями.
Машин в столь ранний час было мало, и совсем не видно пешеходов. Разве что засидевшийся в пабе завсегдатай спешил к дому в предвкушении крутого скандала, который закатит ему справедливая жена.
