— Зря мы, наверно, приехали, — у вас могут быть неприятности.
— Форгет ит, — пренебрежительно сказал мой муж Витя. — Ни о чем не беспокойтесь и давайте выпьем… (За год до отъезда в нашей семье проснулось человеческое достоинство).
Водка, как говорится, «себя оказывает»: культурный атташе схватил со стены гитару и в порыве патриотизма исполнил «This land is my land, this land is your land…» — этакая «Широка страна моя родная» в американском варианте. Мы не остались в долгу и грянули Высоцкого. Терпеливо выслушав на незнакомом языке призыв растопить баньку по-белому, Деннис вытащил из кармана penny whistle и затянул нечто ирландское и бесконечно-печальное. Мы тоже подвывали, как умели. Потом Денис преподнес нам свою книгу и поклялся, что пока он в Ленинграде, мы не расстанемся ни на минуту. Вечер, безусловно, удался.
— Между прочим, — отозвала меня в сторону Катя, — кого-то из нас караулят серые «Жигули». Они подъехали одновременно и до сих пор тут.
Я подошла к окну. Напротив дома, прислонившись к машине и скрестив на груди руки, стоял парень в джинсах и клетчатой рубахе и не сводил глаз с наших окон.
В час ночи мы вывалились из дома, уселись в кадиллак и поехали смотреть, как разводят мосты. «Жигули» неотступно следовали за нами. На следующий день они сопровождали нас в Павловск, дежурили на пляже в Лахте, у Эрмитажа и Никольского собора. И в последний вечер, когда мы устроили Деннису прощальный ужин, они снова стояли напротив наших окон.
Уезжая, Деннис сказал:
— Мне очень жаль с вами расставаться… Но мы еще увидимся, — я уверен. Я покажу вам Нью-Йорк, самый отвратительный и самый прекрасный город в мире. Я знаю… вы полюбите его.
…Утром мы вернулись к обычной жизни. Катя ушла в школу, мы с мужем разбежались по делам. Я пришла домой первая, около часу дня.
На лестнице в нос ударил удушливый запах. Дверь нашей квартиры обгорела. Свисали клочья почерневшего гранитоля, отовсюду торчал обуглившийся войлок. На площадке стояли лужи, валялись полусгоревшие обрывки писем и газет. Я забарабанила к соседям:
— Вы не знаете, что тут случилось?
— Пожар, чего же еще, — флегматично объяснил Жора Чуватов, слесарь фабрики «Большевичка». — Хорошо еще, — я сегодня во вторую смену, а то б наши хаты тю-тю… Час назад такая вонища поднялась… выскочил на площадку, аж в нос шибает. У тебя под дверью кто-то костер развел. Газеты и письма скрутили вроде как в жгут и подпалили. Дверь и занялась. Хотел пожарников вызывать, да думаю, — ну их к ляху, только квартиру взломают и все кислотой перегадят, сам справился.
