— How do you do, мистер Френкель, — сказал он, протягивая руку.
Товарищ Френкель не был героической натурой и от ужаса чуть не потерял сознание. Впрочем, любой советский гражданин на его месте поступил бы так же.
— Завтра мы устраиваем прием в британском посольстве, — продолжал Мак-Миллан, — и я был бы счастлив видеть вас среди гостей… конечно, если это не нарушит ваших планов. Мне совершенно необходимо поговорить с вами.
Он повернулся к переводчику и тот, выпучив глаза, перевел. Френкель, будучи в шоковом состоянии, никак не реагировал на любезное приглашение.
— Я очень надеюсь и рассчитываю видеть вас, — повторил Мак-Миллан и, снова пожав помертвевшую френкелевую руку, двинулся вдоль почетного караула. Дальнейший его путь до лимузинов ничем примечательным не ознаменовался.
К сожалению, того же нельзя сказать о товарище Френкеле. Его окружили плотным кольцом и повезли куда надо.
— Не изволите ли объяснить, что это значит? — прохрипел простуженный генерал-майор М. Несмотря на грипп, он был поднят с постели и лично прибыл для допроса. — Какого хрена ты ему сдался?
Френкель плакал, клялся и божился:
— Ни ухом, ни рылом… Ума не приложу… первый раз вижу.
Допрос продолжался семь часов, после чего стало ясно, что хоть распинай Френкеля, хоть четвертуй, хоть вздергивай на дыбу, — толку не добиться. Разве что от инфаркта помрет.
К ночи привезли репортера домой. Супруга накормила его нитроглицерином, уложила в кровать и отправилась рыдать на кухню.
Наутро Френкель известил редакцию, что заболел. Никто не удивился. А в пять часов вечера в британское посольство начали съезжаться гости во главе с… сами знаете кем.
Мак-Миллан был рассеян, оглядывался по сторонам и, наконец, спросил посла, — не видел ли тот господина Френкеля и можно ли быть уверенным, что господин Френкель правильно понял его приглашение. Посол навел справки, после чего сотрудники Совмина и еще одного учреждения приняли молниеносное решение Френкеля доставить.
В квартиру его ввалились шесть элегантных мужчин и приказали одеваться. Френкель упирался, хватался то за сердце, то за мебель. Но они неумолимо нацепили на него галстук и пиджак. Жена, заламывая руки, смотрела в окно, как его усаживают в Волгу.
Не успел трясущийся Френкель войти в посольство, как премьер-министр его заметил, извинипся перед собеседником и через весь зал направился к нему. Вокруг них тотчас скопились переводчики и гости, кто-то сунул в руки несчастного репортера бокал шампанского.
