После сытной еды и долгой дороги ей захотелось спать. Она позвонила в колокольчик и в ту же минуту очутилась в комнате, где для неё уже была приготовлена постель — такая красивая, о какой можно только мечтать. Перины на ней были пуховые, подушки — шелковые, полог — бархатный, с золотыми кистями. Да и всё в этой комнате было из золота и серебра.
Только что девушка легла, как она услышала в соседней комнате шаги.
"Кто бы это мог быть? — подумала девушка. — На медвежий топот не похоже, а людей здесь как будто нет".
Она тихонько встала, подкралась к двери соседней комнаты и заглянула в щёлку.
И что же она увидела?
Прекрасного принца! Лицо у него было очень грустное, а на полу у ног его лежала белая медвежья шкура.
Тут девушка догадалась, что белый медведь был заколдованным принцем.
А кто его расколдует и когда и что для этого надо сделать — девушка не знала.
И спросить некого.
Только ночью принц сбрасывал свою медвежью шкуру. Но чуть только занимался день, он превращался в белого медведя.
Медведь был с девушкой очень ласков. Но медведь всё-таки медведь, а не человек!
Он и сам это понимал и старался пореже показываться девушке на глаза.
Тоскливо ей было одной в пустом подземном дворце. Захотелось ей повидать отца с матерью, сестёр и братьев.
— Твоему горю легко помочь, — сказал ей белый медведь. — Об одном только прошу тебя: если захочет твоя мать поговорить с тобой с глазу на глаз — не соглашайся, захочет выведать у тебя какую тайну — не говори. Я сам тебя не спрашиваю, что ты знаешь, о чём догадываешься. Да ведь так надо. Потерпи немного, не то стрясётся беда — и со мной, и с тобой.
И вот в воскресный день снова села девушка медведю на спину — в руках у неё был теперь целый ворох подарков, — и медведь понёс её к родным местам.
Только теперь не узнала девушка своего дома.
Там, где раньше ютилась жалкая хижина, стоял теперь настоящий замок — с башенками и балконами, с узорными наличниками на окнах, с черепичной крышей.
— Вот ты и дома, — сказал белый медведь. — Ступай к своим, да помни, что я тебе говорил. Не то не миновать нам беды.
— Нет, нет, ты напрасно тревожишься, — сказала девушка. — Я ни о чём не забуду.
Медведь повернул назад — восвояси, а девушка вошла в дом.
Когда отец с матерью увидели её* их радости и слезам не было конца. А сестры и братья чуть не задушили её поцелуями. Всем им теперь жилось так хорошо, так хорошо, что словами не скажешь. И за всё они должны благодарить свою младшую сестру. Ну, а ей-то, бедняжке, как приходится? Не обижает её медведь? Не страшно в его берлоге?
