Сейчас, когда с тех пор прошло много времени, я понимаю, что это было дьявольски хладнокровное убийство, выделяющееся из всех, о которых довелось слышать. Хотя в своей жизни я довольно наслушался историй о людях, закончивших свой жизненный путь не так, как предначертал Бог.
Я мог видеть и воспользоваться этим. Посмотрев на сумку в руках того человека, я заметил, что из нее торчит дырчатый, как дуршлаг, глушитель. Именно он и явился причиной моего паралича. Помня, с какой силой человек в черном плаще врезал мне, я удивился, как от этого удара не погнулся глушитель. Я снова посмотрел на человека в черном, рука которого сжимала сумку с оружием. Его смуглое лицо не выражало ни волнения, ни удовлетворения. Я увидел на его лице только уверенность профессионала, который отлично знает свою работу.
Откуда-то издалека механический голос сообщив о посадке самолета, прибывшего рейсом 132 из Лондона. Это и был наш рейс. Я подумал, что никогда не забуду номера этого рейса, хотя в данном случае он не имел никакого значения: Дюкло должен был умереть прежде, чем встретит меня независимо от выбранного мной рейса.
Я посмотрел на Джимми Дюкло. Лицо его было лицом человека, осужденного на казнь. Я прочел на нем отчаяние, но отчаяние человека решительного и хорошо владеющего собой. Он быстро сунул руку под пиджак, и трое людей за его спиной ничком упали на дорожку эскалатора. Я понял, что это означает, гораздо позже. Когда Дюкло выхватил пистолет, раздался глухой звук, и на левом отвороте его пиджака появилась дырка. Он конвульсивно дернулся, наклонился вперед и упал лицом вниз. Эскалатор понес его к площадке, где лежал я, и его мертвое тело уперлось в меня.
Никогда не смогу объяснить причину своей скованности в последние секунды его жизни: то ли паралич, то ли уверенность в неотвратимости его гибели. Не могу сказать, что чувствую себя виновным в смерти Дюкло: я был безоружен и ничем не смог бы помочь ему. Странно, но прикосновение его мертвого тела сразу же вывело меня из шокового состояния.
Правда, чудесным исцелением это не назовешь: к горлу подкатывали приступы тошноты, и по мере того, как проходил первый шок от удара, в желудке нарастала нестерпимая боль. Лоб также болел, видимо, падая, я сильно ударился. Но зато я снова владел своим телом. Я осторожно поднялся на ноги, чувствуя, что из-за тошноты и головокружения вот-вот упаду снова. Поднялся осторожно, но без посторонней помощи. Все вокруг неприятно раскачивалось, глаза застилал туман,— вероятно, удар головой сказался на зрении. Это показалось мне странным: лежа на полу, я видел вполне нормально. Потом я понял, что у меня слипаются веки, и, ощупав рукой лоб, обнаружил как раз под линией волос кровоточащий порез (вначале мне показалось, что из раны текут потоки крови, но, к счастью, я ошибся).
