— Смотри, это вино очень крепко.
— Ты становишься дерзким, Фидлер! Наливай!
— Ты таким голосом говоришь, точно я — твой холоп, — проговорил немец, уже давно оставивший свою почтительность.
— Не много больше холопа… Ну да это мимо! Наливай скорей!
Фидлер нехотя налил.
— Вот, так-то лучше, — довольно проговорил королевич. — Вино доброе. Эти варвары знают толк в напитках!
— Они знают толк и во многом другом.
— Ну, с этим можно и не согласиться. Что у них хорошего? Что они умеют сделать порядочно?
— Они умеют добиваться цели, умеют приневолить, когда требуется, — многозначительно проговорил Фидлер.
Густав пристально посмотрел на своего собеседника помутившимися от опьянения глазами:
— Ты намекаешь на что-то? На меня? Ну, меня насильно принудить нельзя. Я не из таковских!
— Московцы говорят: сила солому ломит.
— Солому, но не меня.
— Королевич, ты неблагодарен.
— Фидлер! — гневно вскричал Густав.
— Ты неблагодарен, — невозмутимо продолжал немец, не обращая внимания на гнев королевича. — Ты ненавидишь московцев, а они тебе сделали только одно добро. Одели тебя с ног до головы и твою свиту, дали целый дом в твое владение, окружили царскою роскошью… Тебе дана возможность отдохнуть от своих скитаний. Тебя хотят женить на прекраснейшей девушке в мире, сулят королевство, и за все это ты их клянешь, поносишь… Разве это благородно?
— Ты меня учить вздумал, лекаришка! Забылся, хам! Благодарить их!.. Ха! За что? Они хотят меня сделать игрушкой в своих руках, хотят обратить в раба, и за это я должен их благодарить! Нечего сказать, хорошо! Не бывать же тому, чтоб я им подчинился! Брошу все и уеду из этой варварской страны.
— Как-то еще тебя выпустят! Хе-хе! — насмешливо сказал Фидлер.
— Пусть попробуют не выпустить!
— А что же? Или тебя побоятся?
— Фидлер! Я размозжу тебе голову этим кубком! — бешено вскрикнул принц.
— Это мало поможет твоему делу, — спокойно заметил лекарь.
— Они не смеют не отпустить!
— Почему?
— Не выводи меня из терпения!
— Я только спрашиваю.
— Лучше молчи.
— Изволь, повинуюсь.
Они замолчали. Фидлер барабанил пальцами по столу и насмешливо посматривал на королевича.
Вдруг Густав с шумом отодвинул кресло и вытянулся во весь рост.
— Пусть попробуют не отпустить, пусть попробуют! — закричал он. — Я им покажу! Я сожгу всю их деревню, которую они называют Москвой! Клянусь Богом, сожгу! Начну с того дома, где живу сам!
— Не говори пустяков, королевич.
— Ты лучше мне не возражай! Что я сказал, то так и будет! Сожгу, сожгу, сожгу! — кричал он бешено.
